Сашка решил эксперимент продолжить и грузанул пацанку ещё и
сабельным боем с польским языком. Полгода и Матеуш (дарованный
Богом) еле справлялся с вёрткой девчонкой, переругиваясь с ней на
польском и венгерском.
Ну и параллельно занимался с Алисой попик болоховский – батюшка
Феодор. Он как никак выпускник Киевской Греко-латинской академии и
потому вполне прилично знает оба греческих и современный, и
древний. Плюс похуже – арамейский. К пятнадцати годам все эти языки
девчонка выучила, плюс всего Гомера наизусть на языке оригинала.
Сашка для прикола дал ей «Государь» Макиавелли. Ну, теперь и его
наизусть знает.
Саблей переводчица владеет лучше Сашки, фехтует на равных, и он
сам лично научил её стрелять из пистолей и винтовок. Пригодился тот
самый подарочный малокалиберный штуцер Анны Иоанновны. Не снайпер,
но ведь и девочка.
Выходить замуж Алиса пока категорически отказывалась, а
приведённого родителями жениха побила, Сашка ей и самбо преподал.
Не прямо мастер спорта, но пяток приёмов на уровне.
Дивчину Сашка решил взять с собой. Мало ли, вдруг у англичан
окажется свой переводчик с монгольского или ойратского –
джунгарского. Потому, если Сашка начнёт коверкать английский, то
тот может понять, что дурень придуривается. Монголы по-другому бы
ошибались в английском. Не тот акцент. «Царь, говорят, не
настоящий». Пусть будет Алиса, тем боле, что и боец не из
последних, и никто в девчонке угрозу не увидит, а потом поздно
будет.
Событие двадцать первое
Нет прохода, и давно,
В мире от нахалов.
Мразь и серость пьет вино
Из чужих бокалов.
Владимир Семёнович Высоцкий
Не доезжая пары километров до Одессы отряд спешился. Ну, рота,
наверное. Сто одиннадцать человек калмыков, одна калмычка, Сашка и
Пётр Игнатьевич Холоневский – тот самый сотрудник юридического
агентства, между прочим, из графьёв и поляков, распрощались со
шталмейстером Московского конюшенного отделения Переверзневым
Иваном Лукичом, который на обратной дороге будет главным над
возчиками и табунщиками, да и самими возчиками и табунщиками
попрощались.
- Спасибо, Иван Лукич, без вас в Гомеле пришлось бы туго.
- Ничего, Александр Сергеевич, я обид не прощаю. Как вернёмся,
так докладную на высочайшее имя составлю. Пожалеет губернатор о
своих словах и поступках.
Ну, слов сей перец наговорил преизрядно. Ему видимо сообщили,
что инородцы дорогущих коней ведут табуном на юг, и он с двумя
десятками полицейских выехал на дорогу, перехватить «добычу», и как
давай сразу указания давать, каких коней он на нужды губернии
конфискует. Переверзнев ему бумагу от главного конюшего империи, а
тот то ли пьяный, то ли в раж вошел, взял и порвал бумагу, а
полицейским сказал ссадить Ивана Лукича и арестовать за оскорбления
его императорского Величества в его лице. Ну калмыки сабли вынули и
стали демонстративно пистолеты заряжать.