Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля - страница 22

Шрифт
Интервал
Где в положенный срок батальоны разгрузят.
Терек буйствует там и растёт барбарис.
Ну и главное: там, директивам согласно,
Бородатые горцы с пацанами сошлись
И мешают зелёное с красным.
Потому и ползут за вагоном вагон –
По железным полозьям железные зыбки.
Полдень, солнце, апрель и пустынный перрон:
Ни цветка, ни руки, ни слезы, ни улыбки.

«Звенит капели телефонный зуммер…»

Звенит капели телефонный зуммер,
Апрельским утром под окном опять!
Но не спешите, я ещё не умер,
И дай мне бог, чего он хочет дать.
Пускай врачу из скорой показалось,
Что не смогу без шприца и микстур
Перенести уже такую малость,
Как перепад ночных температур.
Ату его, он действует по схемам,
Изложенным в студенчестве ему,
Тогда как мне известна эта тема
По сердцу дорогому моему.
Моя болезнь прописана природой,
Процентов где-то восемьдесят пять,
А остальное – водка, нервы, годы
И то, что не могу тебя обнять.
Так и живу, не в силах повиниться,
Сколь ни хочу гордыню победить,
На свете этом одинокой птицей,
Которой проще каркать и вредить.
Тем более, чего там мне осталось –
Туман стихов да блеск клавиатур,
Когда играет роль такая малость,
Как перепад ночных температур.

«Здравствуй, бархатное утро!..»

Здравствуй, бархатное утро!
Значит, снова ночь прошла
И в серебряные росы сконденсировалась мгла.
Здравствуй, солнце!
Звёздной речкой описало ты дугу,
Чтобы алый парус вспыхнул на восточном берегу.
Здравствуй, жизнь!
Люблю и славлю, как бываешь ни горька,
До последнего мгновенья – взгляда, вдоха и глотка.
Здравствуй, милая!
Я снова возвращусь к твоим ногам,
Ну, а то, что слаб и болен, даже вида не подам.
Здравствуй, счастье!
Счастье жизни, солнца, утра и – живой,
Неразмененной подруги с поседевшей головой.
Так чего ворчу и хнычу,
И чего ещё хочу,
Если всё, что нужно людям, мне сегодня по плечу.

«Зельем добрым начинены…»

Зельем добрым начинены
Печи огненные, и так:
Не укроешься у жены
И не спрячешься меж гуляк.
А вода кипит в сто ручьёв,
А от масла дым, гарь и смрад,
И не выручит даже отчий кров,
Как не спас тогда божий сад.
Зелья дьявольского полно,
Не затушишь и не смягчишь,
Кто не пробовал – всё равно:
Разгорится сильнее лишь.
Вот и думаем, как нам быть,
За здоровьем следя своим,
И чтоб было чем заплатить,
Продаёмся и шестерим.

«Заумь листьев, ветерком гонимых…»

Заумь листьев, ветерком гонимых,
Белый стих лебяжьего крыла,
Следующая страница