— Нет, бегать она не могла, на костылях ходила, — призналась
Амарэтта. — Но лопух все равно помогал. Каждый вечер…
— Моя домашняя мазь для суставов незаменима, — перебила
Маджента, открывая пузатую банку. — Мазь надо накладывать два раза в день,
утром и вечером.
Едва Маджента сняла крышку, по кафе пополз ужасный запах.
Посетители начали чихать и морщиться, я закрыла нос салфеткой.
— Из чего вы ее делаете? — уточнила Амарэтта. — Из дохлых
кошек?
Маджента обиженно фыркнула, закрыла банку и хотела убрать
ее, но дядюшка Бонборино схватил ее за руку.
— Нет-нет, отдайте мне! Я уверен, что ваша мазь мне поможет.
Все, что сделано вашими чудесными ручками, должно приносить только пользу и
облегчение.
Тетушка Амарэтта демонстративно чихнула, зажмурилась и
закрутила головой. Но дядюшка Бонборино не позволил ей возмутиться и выхватил
лопух.
— Спасибо, любезная Амарэтта. Как приятно, когда о тебе
заботятся добрые и милые дамы.
Он проворно намазал колено вонючей мазью, прилепил сверху
лопух и опустил штанину.
— Я уже чувствую улучшение, — заверил Бонборино, ковыляя к
стойке.
Но граф Мармелайд еще не успел уехать, как случилось то,
чего я опасалась после разговора с Розамундой. Как я потом узнала, эта
вертихвостка, воспользовавшись тем, что граф отбыл на целый день в академию,
договорилась с девочками, что каждый занимается своими делами. И отправилась на
свидание с учителем танцев, которого уже успела нанять. Вернее, он подкатил к
ней со всем своим обаянием, она не устояла, наняла его к дочерям графа, да к
тому еще и закрутила с ним интрижку.
Пока она гуляла и флиртовала с этим ловеласом,
предоставленные сами себе младшие девочки пошли купаться в пруду на территории
сада. Погода в тот день стояла жаркая, и Мирелла отказывалась выходить из воды,
не слушая приказов Надины и Ливии. Она плескалась, играла, с удовольствием
отдаваясь прохладе воды. И вылезла только тогда, когда аппетит победил желание
купаться.
Вечером у малышки начался жар. Ей стало так плохо, что
вызванный семейный доктор велел везти ее в лечебницу. И всю ночь доктора
боролись за ее жизнь, у нее началось воспаление легких.
Об этом я узнала от самой Розамунды, в слезах и соплях
появившейся утром на пороге моей квартиры.
— Меня уволили! Уволили! — рыдала она.
А я еще, не зная подробностей, начала ее утешать. Пока не
узнала причину.