- Значит… Это не деловые переговоры? - Я не могла в это
поверить, и с трудом держала беспристрастный лик, который желал
впервые за долгое время уступить свое место радости. Казалось, что
после кошмара… я попала в самый лучший сон, который когда-либо
видела. И чем сильнее я радовалась, тем сильнее рос страх
проснуться, лишившись всего вокруг. Но дрема не может быть такой
реальной, столь осязаемой и попросту… настоящей. - Ты не будешь
говорить о работе и использовать сложные слова?
- Нам есть что обсудить с Годриком… но ты и не будешь
присутствовать при этом. Слуга должен был известить тебя, что с ним
явиться Гвин, она лишь на год младше тебя но, мне кажется, что вы
сможете поладить. На самом деле, вам будет лучше поладить друг с
другом, ввиду некоторых проблем на севере… Она будет жить с нами
какое-то время. - Мое дыхание окончательно сбилось, смешивая в душе
едкий страх и робкое, эфемерное счастье от предстоящей встречи. Она
ведь росла среди воинов… Среди рыцарей, чьими руками творится
справедливость. Я желала узнать все, что происходит в мире, таком
огромном, таком удивительно разнообразном, который не скован
четырьмя стенами с узкими окнами, за которыми лишь бесконечный лес…
и одна единственная дорога, ведущая к аванпосту одного из легионов
Пепла, слава которого зиждется лишь на тех жертвах, что они несут,
но никак не на героях. Там тоже были герои… но состоящие из
простолюдинов, о которых не слагают легенды и не поют красивые
баллады.
- Нас ждет война? - Я не чувствовала в этих словах ничего
превратного или кошмарного, даже страх не проскользнул в моем
голосе, лишь чистый, детский интерес. Империя Стали никогда не
знала покоя или мира… Даже в то время, когда ее границы
простирались от южных островов до самых высоких северных хребтов,
наши великие предки отдавали жизни в борьбе с Владыками демонов, с
восставшими предателями и многими скрытыми противниками, которые в
итоге смогли победить, расколов бывшую Империю на три вечно
враждующие части, терзаемые жаждой мести и власти.
С детства я видела множество воинов, посещающих наш дворец или
просто несущих депеши… Окровавленные, беспощадные Волкодавы,
растерзанные собственными клинками и возносящими молитвы Мириану,
нашему возлюбленному Ангелу крови, поборника возмездия и кары.
Именно они были наследниками Виров, что основали орден многие века
назад, еще до образования единой Империи. Тогда, их целью было
убийство злого бога, Волка, когда же он был уничтожены Марианом, то
весь род Вир и их воины безвозмездно присягнули ему на службу.
Меньше всех я видела Чтецов о Смерти. Лишенных лиц, голосов и
жизней за тяжелой броней, что останавливались лишь для того, чтобы
привезти отцу вести с южного фронта, отказываясь от пищи и крова,
но неизменно оставляя нам дары за пользование молитвенной кельи,
выпивая своего исключительного яда и вознося Сивилу свои слезы,
отрекаясь от слабости, попутно принося в жертву Мириану кровь
врагов, не желая проливать свою. Я видела бессчетных центурионов
перфектов и даже нескольких диктаторов войн, что служили в
Вознесенных и Пепельной стражи. Эти легионы несли дозор на границах
и внутри Империи. Визиты всех без исключения воинов неизменно
сопровождались одним и тем же… вестями о боях, о победах и
поражениях, о судьбе всей страны, которую они держали на острие
своих клинков, копий и стрел. Помнится, один легионер рассказывал
отцу чудесную историю о Фэоре, святом, что своими руками создал
Вознесенных во время Великой Смуты, и который до сих пор
возглавляет свой легион, неся благочестивую молитву по потерянным
землям, возвращая предавших людей в Их свет. Он говорил, что
Вознесенные единственный легион, что способен заставить врагов
плакать еще до начала боя, убедив сложить оружие и встать под
знамена Близнецов. Той же ночью, эти истории узнала и я. Подобное
казалось мне столь далеким, столь недосягаемым в моем маленьком,
мещанском доме… Кроме которого я не видела ничего. Святой… солдат
рассказал отцу о его крыльях, восторженно описывал взгляд, сияющий
золотом, нежные целительные касания и вдохновляющие песнопения,
произнесенные его ангельским голосом, что вдыхал в мертвые тела
солдат новые силы и заставлял их откладывать собственные смерти.
Казалось, что я слушала не о человеке, о Боге, о ком-то, кто постиг
нечто сакральное. С того дня, я стала видеть средь окровавленных
облаков новый облик, старческий лик, с чьих закрытых век текли
золотые слезы, растворяющиеся в вихрях пепла.