— Просил. Но мне было так скучно…
— Зато угодить в лапы этому хмырю очень весело!
Странная мысль посетила Робба. Ведь если бы торгаш утащил Виару
с собой, то не было бы больше никакого перед ней долга, он смог бы
с чистой совестью уйти дальше в леса, затаиться, набраться сил, в
конце концов. Но Виара стояла перед ним, невысокая, хрупкая, и Робб
сердился всё больше за своё сочувствие ей и за проснувшееся
противоестественное — как ему казалось — желание защитить мелкую
козявку.
— Держи, — он достал из кармана и сунул эльфийке горсть мелких
яичек в серую крапинку. То, что у него помещалось в одной руке, она
еле удержала в двух.
— Мы будем выращивать птенцов? — восторженно выдохнула
Виара.
— Нет. Мы будем готовить завтрак. Ты будешь. Поэтому иди на
кухню и сделай нам яичницу.
— А почему я? — растерянно спросила она.
— Потому что ты женщина. А готовка — это ваша, женская
обязанность. Дрова для печи там есть. Всё, иди, иди.
Виара ушла. По расчетам Робба, у него было минут двадцать,
прежде чем завтрак сготовится. Яичницы получится совсем немного, на
один клык, но Виара не должна есть много, а оставшейся порции ему
хватит, чтобы набраться немного сил и уйти подальше от таверны.
Ведь сюда могли вернуться преследователи, и это волновало его
больше всего. И пока эльфийка колдовала на кухне, Робб принялся
изучать остальные комнаты, надеясь найти хоть что-то ценное. Может
быть, у хозяев был тайник, из которого они забыли забрать деньги
или ценные вещички. Такая находка бы ему сейчас очень пригодилась,
чтобы купить всё необходимое и залечь на дно. Но с каждой минутой
настроение у Робба становилось всё паршивее: тайники не находились,
а завтрак явно запаздывал.
Решив проверить, как у Виары дела, он прошёл на кухню. И замер в
дверях, увидев эльфийку, которая сидела посреди кухни на табурете и
рыдала. Печь оставалась холодной, горнило чернело беспросветной
темнотой. Яйца оставались возмутительно целыми.
— Эй, ты чего ревёшь? — немного грубовато спросил Робб.
Виара подняла заплаканное лицо. Её зелёные глаза из-за слёз
казались ещё больше.
— Я не могу разбить яйца. Из них должны же вылупиться
птенцы-ы-ы, — на последнем слоге она завыла, запрокинув лицо
кверху, и крупные, как горошины, слёзы побежали по щекам.
— Конечно! Птенцы — это важно. А нам можно и с голоду подохнуть,
ничего страшного, да? — Робб уже не скрывал раздражения. Его
желудок громко урчал, требуя еды. Но Виара как сидела, так и
осталась сидеть, и даже уши её будто горестно повисли. — А-а, к
бурунду! Вставай давай. Сам всё сделаю.