Я с трудом приподымаюсь, превозмогая
боль, и смотрю вниз. Поперек мой груди тянется длинный разрез,
сочащийся кровью. Воронёные стальные щитки на моей броне пробиты
размашистым ударом. Красный ручеёк из раны растекается по чёрной
коже доспеха.
– Кхр-р, – я хочу выругаться, но из
горла вырывается только сиплый хрип.
Боль переходит в онемение. Волной
накатывает слабость. Запоздало вспоминаю, что всякие нинздя обожали
использовать отравленное оружие. С трудом достаю из подсумка
склянку с чёрным зельем. Снять пробку удаётся буквально чудом. Из
последних сил заливаю горькое снадобье в рот.
– Кх-кх, – кашляю, выплёвывая остатки
зелья.
В глазах мутнеет. Зелёные листья и
проблески синего неба сливаются в одно размытое пятно. Я
обессиленно откидываюсь назад.
– Шах! Шах! Очнись! – слышится чей-то
крик вдалеке.
Кажется, меня кто-то тормошит,
пытается повернуть и залить рану лечебным зельем. Но мне уже все
равно, сил ни на что не осталось. Я перестаю слышать звуки и
ощущать тело.
«Надеюсь, оно того стоило», – одинокая мысль висит в моем
разуме, пока вокруг меня не смыкается тьма...
– Шах!
Шах! Ты живой?! – я проснулся от того, что меня бесцеремоннотормошили.
–
Кха-кха, – закашлялся я в ответ.
Грудь
болела, голова раскалывалась, во рту стоялпротивный кислый привкус, словно меня только что
стошнило. Все тело покрывала плёнка липкого пота, а потолок
кружился и норовил уползти куда-то вправо.
– Шах!
Ты жив?! – тормошила меня Белла, и, похоже, у неё была
истерика.
– Жив,
– прохрипел я, с трудом набирая воздух в лёгкие и кривясь от боли.
– Только не надо меня трясти.
Мои
слова послужили спусковым крючком – Изабелла расплакалась у меня на
груди, что-то бессвязно бормоча. Я же пытался вдохнуть побольше
воздуха и одновременно чуть-чуть подвинуть её.
– Не
дави на грудь, – наконец выдохнул я.
– Ой!
Прости! – отпрянула она.
Её
заплаканные глаза смотрели на меня с искренней заботой и
переживанием. Даже сейчас, со спутанными волосами и потёками слез
на лице, она была красива той самой уютной красотой любящей
женщины.
Я
почувствовал, как мои губы сами собой разъезжаются в
улыбке.
– Не
бойся, котёнок, я в порядке, – сказал я, и тут же зашёлся в кашле,
скривившись от боли. – Мне только надо немного
отлежаться.
Через
полчаса, успокоившись и приведя себя в порядок, Белла поведала чем
закончилось наше последнее приключение.