— М-м-м-м... м-м-м... — это все, что я могла выдавить из себя в тот момент. Он заткнул мне рот, оставив участь пассивного слушателя.
— Вы плохо воспитали свою дочь, — говорил Марат таким голосом, что у меня просто мурашки паслись по коже. — Это вы во всем виноваты. Вы не уберегли ее от глупых поступков, — сказал он и коснулся губами моего потного лба. — Больше не звоните на этот номер. Он все равно будет выключен после этого разговора.
— Боже... — всхлипывала мама. — Господи... Но кто вы такой? И на каком основании отняли у меня дочь?
Марат дышал у меня возле шеи — нездоровым тяжелым дыханием. Меня это пугало до звона в ушах.
И он ответил моей матери:
— Уже все решено. Вы ничего не измените. Просто смиритесь с тем, что дочери у вас больше нет. Теперь она моя. Ваша Лена принадлежит мне. Я ее законный опекун на следующие восемь лет. И все, что вы можете сделать — это обжаловать решение суда в вышестоящий орган... Но это ни к чему не приведет, просто поверьте мне на слово.
— Но... — была в отчаянии мама. — Дайте мне хотя бы номер вашего адвоката!
— Адвоката? — удивлялся Марат. — Я сам лучше любого адвоката. Юрист мне просто не нужен. Знаете выражение “адвокат дьявола”? Так вот... Я — это дьявол.
3. 3
Лана
Марат закончил разговор и с треском разломал смартфон. Теперь от этой штуки пользы не было. Он поднялся на ноги и бросил на мое голое тело рваный сарафан.
— Вот твоя тряпка — вытри лужу на паркете. А то я тебя выпорю.
Он расстегивал запонки на манжетах и стаскивал с себя рубашку со зловещим шорохом. Я могла лишь догадываться, зачем он это делает и что будет дальше.
— Зачем ты раздеваешься?
— Постирай рубашку, — сказал Марат и бросил мне в лицо одежду. — На ней пятно от кофе. Ненавижу пятна... Возьми средство и выведи его. Затем постирай на деликатном режиме.
Такая задача казалась мне издевательством. Я никогда не стирала вещей, так как не видела грязных участков. Я могла только догадываться, где надо тереть и какого цвета материал, что написано на бирке... Для меня это было непостижимым. Но Марату было все равно.
— В каком месте пятно? — спросила я, едва не плача. — Может, подскажешь мне? Пожалуйста...
— Сама увидишь, — бросил он небрежно и опять включил кофемашину.
Она тихо гудела, перемалывая зерна. А я стояла на коленях и глотала слезы.