Он заметил мой взгляд и приветливо
кивнул. Не растерялся: кивнул ему в ответ.
Вежливость – основа цивилизованного
общества.
Девчонка эта – будто прекрасная
птичка, залетевшая в преисподнюю.
Жесть.
– Тише, миленькая, все уже
закончилось, – успокаивал я ее, присев, чтобы глаза на одном уровне
оказались. – Мы уже поубивали всех злодеев. Бошки им
порасшибали.
Осторожно к запястью прикоснулся –
отслеживал реакцию. Она не отпрянула, кричать не стала.
Уже успех.
Глянула здоровущими голубыми глазами,
раскачиваться прекратила, затем разрыдалась и под мышку мне
уткнулась.
Сердце кровью обливалось. Что ж
такое…
Как тут безразличным оставаться? Нет,
никак нельзя.
– Давай до кафе, миленькая, дойдем,
напоим тебя горячим, – тихонько говорил и наглаживал по
голове, чтобы успокоилась. – Накормим может… А потом ты расскажешь
как докатилась до жизни такой.
Чуток так и посидели.
Я ничего не говорил. Она меня всего
соплями и слезами залила, но постепенно успокаивалась.
Взял ее под бочок, приподнял – она и
не сопротивлялась. Зашагала вместе со мной.
Леший со стороны смотрел. В оранжевых
глазах одобрение видел. Только нахрен мне одобрение
деревянного деда? Что с ним делать?
Как ее можно было тут бросить? Никак…
Я бы себя уважать перестал.
Она в руку мою левую вцепилась до
крови ногтями – та и так болела жутко. Терпел. Если так ей получше
будет, то пусть так и держится. «Божественный сон» сделал меня
мягким и сентиментальным.
Просто немыслимо, Абелос.
– Ты уже и баб водишь, – меланхолично
отозвалась черноволосая, когда мы порог переступили. – Даже и не
знаю, как реагировать…
– Эй, – я осуждающе на нее посмотрел.
– Включай женскую солидарность. Девушке надо помочь…
– Чуть на пороге не снасильничали, –
объяснил Ильич.
– Действительно, реклама бы
получилась ужасная, – качнула головой черноволосая.
– Фу, такой быть, – поругал ее леший,
пальцем пригрозив. – У барышни горе. У барышни может и травма.
– А я чего такого сказала?
– Дурость сказала! Впрочем, как
обычно.
– Ну, что вообще молчать прикажешь
теперь? На ровном месте мужики застыдить готовы, – обижено губки
надула.
– Мне опять лед нужен, – я вмешался в
их перепалку.
Терпеть уже сил не было…
Боль как стайка насекомых, активно
жрущих мясо под кожей.
– Рубль, – бодро отозвалась.
Ну бытовые образы памяти
подсказывали, что нужно стрелять. За рубль можно одну восьмую
хворого крепостного купить. А оружейные заряды очень хорошо борзоту
лечат… Пришло время для весомых аргументов.