Природа умеет говорить. Всё здесь
связано между собой. Нужно только правильно попросить – открыться
ей и не жалеть взамен ничего, даже собственной плоти. В
беспроглядной тьме перед глазами проступает карта леса с высоты
птичьего полёта. Извиваются заросшие мхом тропки, зияют чёрными
пятнами овраги, возвышаются залитые солнцем холмы. Впереди деревья
сгущаются, вставая сплошной стеной, там не пройти и даже не
пролететь. Тупик.
Мальчик сжимает руку в кулак.
Стискивает зубы, на миг бледнеет в нерешительности и вдруг резко
поворачивает наперерез дорожке, прямо в колючие дебри. Была не
была!
Кроны деревьев смыкаются над головой.
Ветви облепихи царапают лицо, ели хватают лапами, терновник
впивается иглами в босые пятки. Топот лошадей приближается, но это
уже не важно, ведь влажный мох всё сильнее хлюпает под ногами.
Почва становится мягкой и вязкой, сначала тонут лишь стопы, но вот
уже и щиколотки погружаются в трясину, стоит только чуть
замешкаться.
У кромки непроходимого болота мальчик
замирает как вкопанный, собираясь с духом. Идти дальше нельзя. Шаг
вперёд – верная смерть. Хватит ли у него сил, чтобы ещё один,
последний раз взлететь?..
– Стой! – рычит где‑то очень далеко
грубый мужской голос. Моложавый лейтенант в чёрной форме трясёт за
локоть крепкого майора в камуфляже. – Поворачиваем обратно! Левее –
и сразу в чащу! Там кочки и дороги нет, но лес не густой. Пять
минут, и будем на месте!
– Почему мы меняем маршрут, что‑то
случилось? – на заднем сиденье худощавая женщина в берете потуже
утягивает кожаным поясом серый плащ.
– Не успеем его перехватить! –
рявкает в ответ штурман. Он нервничает, и воздух над его плечами
раскалён так, что плывёт волнами. – Надо срезать!
«Нива» болотного цвета визжит
покрышками и разворачивается прямо посреди широкого шоссе. Кажется,
гости из города точно так же торопятся – несутся сквозь лес по
бездорожью, не жалея шин, чтобы через пару километров снова
выскочить на асфальтовую дорогу.
Парнишке, истекающему кровью, тоже
нужно преодолеть всего‑то пару километров. За спиной с треском
раскрываются крылья. Серебристые перья искривлены и обломаны, будто
их погрыз лютый зверь. Сил почти нет, но он делает рывок – и
взмывает в воздух за секунду до того, как его настигают всадники в
тёмных одеждах. Крики и ржание сменяются голодным плеском болота.
Рвётся ряска. Монахи и лошади, не успев вовремя остановиться,
уходят под плотную толщу воды.