И всё же, несмотря на идеальный
внешний облик, я никак не могла забыть глазастые печати, рассеянные
по всему его телу. Его рога, хвост, руки со звериными когтями.
Змеиное шипение, с которым длинный язык вырывается изо рта,
зияющего трещиной во лбу. Что это было? Галлюцинация? Предвидение
будущего? Где в таком случае заканчивается явь и начинается
вымысел?
– Ника, – снова позвал он. Голос
добрый и приторно‑заботливый, как будто говорит с маленьким
ребёнком, но я знаю, что это притворство. – Вам нужно расслабиться.
В таком состоянии вы не сможете выполнить даже самое простое
задание.
– Простите, – выдавила из себя я. –
Вы правы. Я лучше приду на пересдачу.
– Сидеть!
Не успев толком подняться, я
плюхнулась обратно. Глаза снова вернулись к билету. Я с трудом
перечитала его текст. Действительно, всё просто: нарисовать карту
сельской местности по стихотворению о природе Тютчева. Все сельские
местности немного похожи, можно даже ткнуть пальцем в воздух и
угадать, но я же феникс. Я бы её увидела и зарисовала по‑честному в
мельчайших подробностях… если бы только меня так не трясло.
– У вас двенадцать спиралей, это
задание для вас должно быть элементарным, – подлил Чернов масла в
огонь. – Что случилось?
Студенты, глядя на нас, притихли. В
аудитории висела мёртвая тишина. От страха и бессилия хотелось
плакать, я закусила губу. Понаблюдав за мной ещё минуту или две,
Чернов откинул ручку:
– Я понял. Задание снимается, – он
отобрал у меня бланк. На стол лёг другой листок – мятый и затёртый,
исписанный синими чернилами, с неровным краем – будто вырванный из
тетради. Чернов слегка расправил его пальцами, пододвигая ко мне. –
Вот вам новая задача. Это стихи Ворожеевой, которые она написала за
неделю до своего исчезновения. Просканируйте, где она сейчас
находится и что с ней.
В зале заахали. Ко мне же, наконец,
вернулся голос:
– Откуда это у вас?! – выдохнула
я.
– Меньше вопросов, – решительно осёк
меня экзаменатор. – Это ваш профиль. Красный оргон. Работайте.
– Я никогда так не пробовала, но…
Он был прав. Именно это меня и
тревожило. Мысли об исчезновении Ворожеевой на новогоднем балу не
давали мне покоя с того самого дня и вплоть до начала зимней
сессии. Что этот изверг с ней сделал? Украл, поцарапав своими
хищными когтями, или всё же убил?! Возможно, если я хорошо
настроюсь, то и впрямь смогу это узнать. Он‑то, конечно, в меня не
верит, а просто дразнит. Издевается. Ну, ничего, сейчас посмотрим,
кто кого.