Демон не пытался бороться с огнем. Не упал и не начал кататься
по земле, чтобы сбить пламя, не побежал к реке. Просто стоял и
горел. На землю стекала горящая слизь, он становится все тоньше и
тоньше. Перун отошел от него на несколько своих шагов и тоже
застыл, наблюдая.
Через минуту ноги чудовища истончились огнем настолько, что не
выдержали его веса, и он упал, ссыпался, превратившись в горящую
черную груду плавящейся субстанции.
Избитый деревянный истукан, спотыкаясь, снова подобрался к стене
и из последних сил медленно доделал свою работу – пробил сквозную
дыру в город, после чего рухнул и перестал двигаться. Жизнь из него
ушла.
Я увидел, что люди принялись надевать доспехи и строиться для
финального боя.
...Когда-нибудь, в далекой старости, я буду сидеть перед
потрескивающим камином в окружении толпы внуков, снисходительно
посматривать на них и не спеша вести свой рассказ. А они – и совсем
маленькие, и постарше – смотреть на меня, раскрыв рты, и ловить
каждое слово.
Знатная была сеча, скажу я, прикрыв глаза и вспоминая эту
историю.
...Сдаваться рептилоиды не собирались. Так они устроены, не
умеют щадить ни свою жизнь, ни чужую. Хотя что с них, зеленокожих,
взять!
Сначала нам пришлось тяжко. Пока засыпали ров, мимо нас со стен
пролетели тучи стрел – а многие, к сожалению, мимо не пролетели.
Дальше мы кинулись в пролом. Там было еще хуже. Мы закрывались
щитами, но они спасали нас не всегда... очень не всегда.
Но все-таки мы прошли. Зверей с собой не взяли, на улицах от них
толку ноль. У рептилоидов тоже не нашлось никакой вспомогательной
фауны, кроме немногих выживших в воздушном бою птеродактилей. Но
там они выжили, а здесь – нет, и очень быстро.
Мы рубились с врагом на мечах, лицом к лицу, безо всяких
хитростей и стратегий. Много зеленой крови попил мой меч. Хоть он
из прочного железа был сделан, но покрылось лезвие вмятинами и
зазубринами.
Удача колебалась. То мы вытесняли ящеров с городского двора, то
они, собравшись числом и с силами, прогоняли нас обратно. А когда
мы все-таки стали побеждать окончательно и бесповоротно, нам
навстречу выскочил Асмодей – тот самый, что уговаривал меня перейти
на их сторону, когда я был в плену.
Огромный, в черных сверкающих доспехах, с секирой жуткого вида.
Он махнул лапой и проревел: