Ноги подогнулись, и, чувствуя, как оседаю на пол, я наконец-то перестала сдерживать эмоции. На глазах появились крупные слёзы, готовые вот-вот размазать тщательно уложенный макияж, хотя меня уже больше это не заботило. Уронив голову к себе на колени, я лишь чувствовала, как горло сковали прерывистые рыдания.
– Я ненавижу тебя… – сквозь ознобившую истерику, хрипло выдавила в тишину. – Ненавижу за то, что ты со мной сделал…
От непредвиденного инцидента разбившейся о стену вазы, на шум прибежала секретарша. Беспомощно стоя в дверях, она неуверенно смотрела то на своего, казалось, совершенно невозмутимого босса, то на меня, рыдающую на полу.
Тело била дрожь. Всем этим нервным переживаниям, а также переполняющим душу эмоциям требовался выход. И этот выход мог предоставить всего лишь один вдох белоснежного порошка. Я не принимала наркотики вот уже почти сутки, и теперь мой пристрастный к кокаину организм требовал новой порции этого запретного лакомства.
Внезапно, совсем рядом, появилась широкая фигура отца. Присев на корточки, он неловко провёл своей рукой вдоль моих кудрявых волос.
– Крисси, – как когда-то в детстве называла меня мать, на это раз обратился он, – я знаю людей из самого лучшего медицинского наркологического центра нашего города, они тебе помогут, – стерев мои слёзы своим белоснежным платком, отец поднялся в полный рост и, широко улыбнувшись, решительно договорил: – Через месяц в Новый Орлеан приезжает мой старый друг. Я хочу, чтобы ты произвела самое что ни на есть лучшее впечатление на его сына.
Это было не просто пожелание. В голосе своего отца отчетливо слышался приказ. А раз этого желает сам Ричард Робертс – значит, так тому и быть.
Но не в этот раз.
Растянув губы в насмешливой ухмылке, я открыто рассмеялась в лицо своему отцу.
– Знаешь, почему тебя бросила моя мать? – с неприкрытой долей злорадства, спросила я. – Потому что ты редкостное дерьмо и никакие деньги мира не смогут исправить этого. – Изумлённо моргнув, он неподвижно замер на месте. Продолжая смело ухмыляться, поднялась с пола, оправила платье и, налепив на лицо язвительную улыбку, решительно направилась к дверям. – Я ухожу, – тихо проронила напоследок.
Выйдя из кабинета, не оглядываясь, направилась в сторону лифта. Запустив движение зеркальной кабины, отстранённо посмотрела на отражение своего лица. Тушь размазалась, тени на глазах исчезли, а красная помада теперь находилась где угодно, только не на самих губах. Да, некогда яркий макияж теперь расплылся в одно смешанное алое пятно.