– Динка! Это ты мне нервы
отматываешь! Что случилось? – с трудом проглотив слюну, я снова потянулась
к стакану с водой и зависла, воспроизводя в голове сегодняшнее утро. А там, дай
Бог, и вчера вспомню. Без дружеской помощи.
Вот проснулась. Где я и где моя
голова? Это первый вопрос, который себе задала, с трудом разлепив веки.
Казалось, какой-то злой гномик ночью смазал их «Моментом». В ушах стоял
противный гул, напоминающий въедливый звук бензопилы, только сквозь толстый
слой ваты. Села на кровати, навела резкость и с облегчением выдохнула. Я дома.
Но кажется, не вся. Голова точно была не со мной, потому что я ни черта не
понимала. После сна чувствую себя не отдохнувшей, а наоборот, разбитой, как
старая калоша. И фу! На мне отвратительное платье из отвратительной синтетики и
тоже отвратительного, раздражающего красного цвета.
Кажется, я все еще сплю, ибо такую
дрянь вместо любимой пижамы с мишками можно надеть только в кошмарном сне. А
еще жутко хотелось пить. Наверно, от этого и проснулась, если можно так назвать
то коматозное состояние, в котором сейчас находилась.
Я чувствовала себя настоящим
гибридом фарша и змеи. Фарша, потому что все тело болело невыносимо, а змеи,
потому что ужасно хотелось сбросить кожу, так она чесалась. Начала стягивать с
себя это красное безобразие и содрогнулась. Оно надето на меня на голое тело.
Сюрреализм проник в мою жизнь! Хотя, слава Богу, не до конца. Любимую пижамку я
нащупала рукой там, где она и должна быть – под подушкой. С трудом натянула на
себя. Жутко хотелось помыться, но сил не было совершенно. Сейчас я попью, потом
досплю, это вот все «развидю» и тогда в душ.
– Мяу! – Анчи укоризненно
посмотрел на меня. Но давать объяснения коту сил не было.
– Давай не сейчас,
пожалуйста, – простонала я.
Щурясь от яркого света, чуть ли не
по стеночке, добралась до кухни. С жадностью запойного алкоголика проглотила
стакан воды и бессильно опустилась на стул. Ясности в голове не прибавилось,
наоборот. Я сжала виски руками, потерла, будто желая сделать из себя волшебную
лампу. И со страхом поняла, что меня беспокоило больше всего. Почему не звонит
Платон? Мое утро никогда не начиналось без его звонка. Это я помнила в любом
состоянии. К паршивому самочувствию прибавилась тревога. И чем больше я
пыталась прийти в себя, тем больше она усиливалась, нарастала, словно снежный
ком.