Он всё бежал и бежал, не обращая
внимания на лай дворовых собак. Сапоги взметали дорожную пыль,
горячий воздух обжигал лёгкие. И вот, стоило убийце перейти на шаг,
как что-то рухнуло на него и повалило на землю. Удар в затылок, и
всё погрузилось во мрак. Потом… надев на голову мешок, его долго
избивали, с усердием, молча. От этого становилось лишь страшнее.
Ведь когда ясно, чего от тебя хотят, с людьми можно
договориться.
Кто-то подошёл и сорвал с головы
мешок.
— Н-да. Жалкое зрелище, — прозвучал
всё тот же мужской голос.
Азам открыл глаз. Левый совсем
заплыл, а уцелевшим правым пришлось щуриться от боли. Наконец
удалось сфокусировать зрение. О, Всеблагой Ану!
— Вахифас! — прошепелявил убийца.
— Угум-с. Он самый, — гладиатор
кивнул и присел на корточки, чтобы Азаму было легче на него
смотреть. — Ты уж прости моих союзницу и прислужницу. Ты пытался
меня убить, а Садара с Фахисой не удержались от того, чтобы намять
тебе бока. Честно. Я хотел, чтобы тебя всего лишь поймали, а не
избивали до состояния шаурмы.
Почему он жив? Ведь дротик точно
попал Вахиразу в шею! Азам сам видел! И только сейчас он заметил
две мрачные фигуры, скрывающиеся в тени затхлого, заваленного
хламом помещения. Определить, куда конкретно его притащили, не
удалось. Окон нет, на полу возле натёкшей под стул лужи крови горел
масляный фонарь. Судя по всему, это какой-то погреб…
— Э-э-э… я… эм…
— Пока помолчи, — Вахираз показал
ладонь. — Мне надо подумать, как быть и что с тобой болезным
делать.
Азам прислушался к просьбе. Что этому
гладиатору от него вообще нужно?
— В общем так… как тебя звать?
— Афам.
— Афам?
Убийца чуть мотнул головой,
поморщившись от боли.
— Ахам? Нет? Ашам? Асам… Азам?
Пленник кивнул.
— Ну, отлично, дружище Азам. Прости,
хлопать по плечу не буду, а то помрёшь раньше времени. В общем,
спрошу в лоб и надеюсь на быстрый и честный ответ. Кто меня
заказал?
Азам молчал. Предать «Кровавый
кинжал»? Дураков нет. Лучше смерть.
— Ну, хорошо, — Вахираз пожал
плечами. — Времени у меня разбираться с тобой нет, а по глазам
вижу, смерти и побоев ты не боишься. Пытки, наверно, тоже
выдержишь. А что насчёт страха? Первобытного, животного, от
которого кровь стынет в жилах, сердце убегает в пятки, желудок
сводят спазмы. Знаешь, о каком страхе я говорю?
Вновь молчание.