— Чего лыбишься, девка? — Ухеш
смотрел на напарницу, прищурив глаза. Чавкая, здоровяк проглотил
очередной кусок мяса, оторванный от бараньей ляжки.
— Да так, — Инад пожала плечами,
продолжая улыбаться.
— Доиграешься, девка. Вот отправимся
сейчас наверх, ты у меня визжать будешь.
— Пфф, — она махнула рукой. — Хотел
бы трахнуть, давно бы оттрахал.
Вино окончательно ударило ей в
голову, расслабив тело и развязав язык. В ином случае Инад не
позволила бы себе таких вольностей с напарником. Она бы даже не
стала сопротивляться, если б верзила действительно решился с ней
переспать. Но… не решится. Почему? Если б она знала… Ухеш не любил
говорить на эту тему, а до подобных «угроз» он опускался только
когда хмурился. Нет, мальчиков верзила не жаловал — Инад это знала
точно. Нонапарник даже к шлюхам не обращался в поисках утешения и
ласок. Точнее, он их и не искал…
— Что там за шум? — Ухеш отвлёкся от
трапезы, вслушавшись в происходящее снаружи.
— Народ беснуется, — Инад махнула
рукой — чаша с вином её интересовала куда больше.
— С чего бы?
— Да не всё-ё-ё ли-и равно-о-о? —
Инад икнула. — Славное винцо-о-о. До-о-о-оброе.
— Оно тебя до смерти когда-нибудь
доведёт.
— А ты-ы-ы... ик… не тявкай, вер…
зила-а-а. Нашё-ё-ёл… ся мне тут… ик… про-о-о-ро-о-ок.
Ухеш безнадёжно махнул рукой.
Здоровяк хотел было продолжить трапезу, но тут снаружи раздалось
«Убить Вахираза! Убить демона!». Рука сама собой дёрнулась к
секире, прислонённой к стене возле решётчатой ширмы, отделявшей их
уголок от остальных посетителей постоялого двора.
Инад захихикала и уставилась на
напарника осоловелыми глазами.
— Не-е-ервнича-а-а-е-ешь,
ве-е-е-ерзила-а-а.
Снаружи раздался клёкот каргана — в
зале мгновенно воцарилась тишина. Некоторое время ничего не
происходило. Доносящиеся с улицы шум и гам ослабли.
Кто-то из посетителей рискнул выйти
наружу, а затем раздался дикий крик:
— Под защитой света!
Ухеш и Инад схватились за уши и
рухнули на подушки. Казалось, будто нечеловеческий визг,
прорвавшись через барабанные перепонки, просунул под череп когти и
заскрёб ими по извилинам мозга.
Ухеш пришёл в себя первым. Морщась от
нудного звона в ушах, он выглянул за ширму. Как и ожидалось,
посетители лежали, корчась на коврах и подушках.
— Твою мать! — простонала Инад, её
лицо исказила гримаса боли.