Внезапное пробуждение оказалось жутким. Я парила в небе, а подо
мной раскинулся безбрежный зеленый океан. Солнце висело прямо надо
мной, а значит, время перевалило за полдень. И кто знает, как
далеко от отряда Высочества меня увела птица.
Первые минуты осознания произошедшего привели меня в ступор. От
мысли, что я больше не увижу знакомых мне людей, меня захлестнула
паника. А страх потери себя привел в отчаяние. Камнем спилотировав
вниз, я, истошно крича, приземлилась на старого, изумрудного
великана и, вцепившись лапами в его мохнатую ветку,
разрыдалась.
Не знаю, плачут ли птицы, но в тот момент из моих глаз текли
слезы, омывая утрату, боль и страх…
Сколько времени я так просидела, невидяще взирая перед собой, не
знаю, привело меня в чувство отдалённое карканье. Своим яростным
криком я привлекла к себе внимание своих сородичей, и, уже
наученная горьким опытом и зная, что мне с ними пока не по пути, я,
расправив крылья, взлетела. Несколько минут я просто зависла в
воздухе, выбирая направление, судорожно вспоминая знаки, что мне
помогут найти отряд, пока мой взор не наткнулся на снежную шапку
знакомой горы…
Найти в плотном, бескрайнем океане зелени узкую дорогу, по
которой следовали люди, было не по силам даже птице. Приходилось
лететь низко, почти касаясь макушек вековых деревьев. Однажды я
наткнулась на похожую, петляющую лесную тропу, но, пролетев над ней
около часа, я не обнаружила знакомых мест. С каждым пройденным
часом, надежда, что мне все же удастся найти Киана, таяла. Солнце
неумолимо приближалось к закату, а значит, на ночь поиск придется
на время прекратить. Тело вОрона требовало пищи, но, злая за
самоуправство, я игнорировала его нужду, упрямо продолжая парить
над лесом, разыскивая всадников.
Ночь наступила внезапно, а мне был необходим отдых.
Приземлившись на старой березе у крохотного родника, я, прежде чем
спустится к воде, внимательно прислушалась к лесным звукам и,
только убедившись, что опасности рядом нет, спустилась на землю.
Мне повезло, у гнилого, поваленного ветром дерева, росл чахлый куст
смородины, под ним я обнаружила шишку и, скромно отужинав мелким
орехом, возвратилась на дерево.
Боясь уснуть и больше не вернуться, я с маниакальным упорством
пялилась в темноту, время от времени перебиралась с ветки на ветку.
Неустанно шарила по уголкам своего разума, пытаясь вспомнить себя,
теперь уже радуясь острой боли в висках, после которой я точно не
смогла уснуть. Когда становилось совсем невмоготу, я поднималась в
небо и силилась рассмотреть в чернильной мгле пламя костра, но
тщетно...