— Подай мне платье.
— Леди Эйрин, может, отлежитесь еще? Вон бледная какая, —
обеспокоенно пробормотала девушка, помогая мне подняться.
— Хватит, належалась, и распорядись приготовить ванну.
— Как прикажете, госпожа.
— И чай пусть подадут, с медом.
— Я мигом, леди Эйрин, — радостно пискнула Нетта, быстро покидая
мои покои.
Я же, вновь отрешенно осмотревшись, все еще ощущая себя чужой в
этой спальне, чуть задержала взгляд на кровати, на которой муж раз
в месяц исполнял свой супружеский долг, и неосознанно передернулась
от омерзения. И резко отвернувшись, накинув на слегка влажную
сорочку теплый халат, подошла к открытому окну. За ним ничего не
изменилось, все такой же унылый пейзаж, серое, нависшее над
Норфолком небо и бесконечный дождь.
— Заносите! Да поживей! — прерывая мои гнетущие мысли, в покои
ворвалась Нетта, следом за ней с ведрами в обеих руках прошли Томас
и Рамси. Вскоре медная, на гнутых ножках ванна была наполнена.
Нетерпеливо проводив покидающих спальню слуг, я сбросила с себя
помятую, пропотевшую одежду и с блаженным вздохом скользнула в
горячую, с ароматом лаванды воду.
— Давайте, госпожа, я вам помогу, — промолвила Нетта, заботливо
распутывая свалявшуюся за время моего беспамятства косу, — я масла
в воду добавила, как вы любите.
— Спасибо, — прошептала, наслаждаясь нежными, массирующими
движениями рук горничной. Я невольно вспомнила, как Нетта вот так
же аккуратно разбирала высокую прическу, которую соорудила на моей
голове леди Бри для первого королевского бала…
Именно там, на королевском приеме, я впервые увидела Ленокса и
без памяти в него влюбилась. Он казался мне воплощением бога,
спустившегося с небес. Такой учтивый, заботливый, красивый… отец
был против нашего союза, но, поддавшись уговорам моим и матери, не
смог нам отказать.
Как я могла не заметить в Леноксе его настоящей натуры? Грубый,
жестокий, жадный человек. Первые полгода он хотя бы создавал
видимость, что я ему небезразлична, но вот узнав, что я в
положении, он резко изменился, с каждым днем все больше показывая
себя настоящего.
Но странно - я продолжала слепо его любить, оправдывала его,
винила себя в неуклюжести, неосторожности и неспособности выносить
сына своему любимому. Я радовалась, как щенок, его редким ласкам и
доброму слову и рыдала ночами в подушку, когда он оставался в доме
своей любовницы.