7. Глава 7
Данил
— Как вообще можно в кого-то влюбиться, когда мир такой большой и красивый! — вещает правду жизни Марина, разламывая последний пирожок пополам. — Будешь?
— Ешь, — снисходительно бросаю я. — У тебя еще всё впереди. Парня встретишь, и как понесется.
— Куда понесется?
Она кусает и начинает интенсивно жевать. С таким аппетитом лопает, что рот вновь наполняется слюной. Но отбирать уже поздно.
— Варя встретила и понеслась в женскую консультацию. Спасибо, обойдусь.
— Не обязательно сразу детей заводить. Можно начать с отношений. Там... романтики.
Марина пожимает плечами.
— Можно, конечно. Но бывает всякое, ни одно средство контрацепции не дает стопроцентной защиты. А отдуваться потом девушке. Мужчины уходят и не возвращаются.
— Не всегда.
— Отец обещал, что приедет за нами. Клялся мне своим здоровьем. И не приехал! — с жаром продолжает она. — Варя тоже доверяла своему парню. Наверное. Ну и где он теперь, когда она изгоем стала? На работе над ней издеваются, соседи смеются и пальцами тычут. Почему он не появится, не спасет ее, не защитит? Имела я в рот твою романтику.
— А кто этот парень?
— Она не говорит. Прикрывает его. Мама отца тоже прикрывала, потом время прошло, за дядю Семёна замуж вышла. Они даже повенчались, всё серьезно. Этот не уйдет. Скорее нас выгонит. Я уехать собираюсь. Поэтому любовь — это вряд ли. Хотя страшно, конечно. Настраиваюсь потихоньку.
— Понятно.
— А ты давно работаешь на хуторе?
— Нет, не очень.
— Вижу, что вроде бы и в теме, и путаешься. Одновременно.
Она широко зевает, прикрывая рот ладонью.
— Там плед есть, поспи. Ехать еще долго. — Я киваю на рюкзак.
— А сам не заснешь? Или отвезешь куда-нибудь, я не замечу. А потом поздно будет.
Бросаю на нее испепеляющий взгляд. Можно подумать, если она заметит, хоть что-то мне сделать может. Баллончик я спрятал от греха подальше.
— Ладно, но имей в виду: Леонидович видел, что ты ехал рыбачить с блондинкой. Он хоть и с похмелья, но расскажет всё. Отчим мой — мент.
— Который работает постфактум, помню.
Она перелезает на заднее сиденье, копошится, доставая плед, укрывается и мгновенно засыпает. В салоне наконец-то становится тихо. Аллилуйя.
Девчонка, кстати, стойкая. Думал, проблемы будут, но карабкалась с сумкой и пакетом еды почти на равных. Не ныла и не жаловалась. Только на обратном пути, когда осталось подняться метров двести и спуститься пятьсот, рухнула на поваленный ствол дерева и расплакалась. Не от обиды, а от изнеможения.