Гервасий принялся перечислять кланы властелинов стихий, но Эффлер почти отключился, и только фамилия Дрейко встряхнула его, вырвав из раздумий…
– Дрейко – хранители огня и воздуха! Самые могущественные. Правда, прокляты.
Последнее слово резануло по слуху как скрип ногтя по стеклу.
– В смысле прокляты? – уточнил громила-германец, вдруг осознав, что уже бредет рядом с создателем по заднему двору замка, заросшему массивными деревьями с причудливо изогнутыми ветвями и пышными кронами.
Гервасий мало знал о проклятье. Только то, что наложила его другая семья хранителей, вроде бы сгинувшая с лица земли благодаря клану Дрейко и правившая водой. А еще из-за него ведьмы рода Деи не могли иметь детей. Впрочем, было некое условие, при котором повелительница огня и воздуха могла забеременеть. Тем не менее, до сих пор никому это не удалось.
Эффлера мало интересовало – могла ли Дея иметь детей. Но почему-то громила-германец поймал и уличил себя в какой-то темной радости оттого, что первородная не в состоянии забеременеть. Ведь именно этого не мог ей дать вампир. Было странно думать о будущем женщины, в которой второй Мессер видел лишь любовницу – страстную, на многие ночи… но…
Или не только?
– Кхм…– Гервасий усмехнулся, – Видел бы ты Дею и Салму пару тысячелетий назад! Они такого жару давали!
–Ты о чем? – Эффлер остановился посреди тропинки шириной шагов в пять и посмотрел на хитрое, веснусчатое лицо создателя.
– Да ты совсем замечтался, как пансионка! – загоготал Гервасий, запрокинув голову. – Забеременеть пытались! А теперь, наконец, очнись и подумай – как это делается?
Только после этого громила-германец смекнул, что одно упоминание имени Деи утопило его в каком-то сладком тумане грез, совершенно непонятного происхождения и смысла. Память то возрождала мгновение, когда ведьма проскользнула мимо Эффлера в коридоре, то когда шикнула на второго Мессера, вытащив наружу сердце Гервасия. Странно, но мысли будто тонули в сиропе этого приятного ощущения ее близости, ее запаха, едва-едва уловимого, чем-то напоминающего смесь ароматов кунжута, корицы и апельсина. В голове мутилось и сосредоточение невесть куда улетучивалось.
Эффлер тряхнул головой, будто стремясь избавиться от наваждения, и попытался сосредоточиться на рассказе Гервасия.