В темных глазах первородной полыхнуло пламя… Пламя, каким овладевают потомки Дрейко только годам к шестидесяти, если верить Гервасию. Одним легким движением руки она, даже не коснувшись, буквально пригвоздила Эффлера к противоположной стене. Второго Мессера будто парализовало. Схватив украшавший стену короткий меч, Дея, недолго думая, рубанула по руке громилы-германца, причем так метко, что мизинец вампира упал на пол, забрызгав все вокруг бурой кровью немертвого.
– Еще раз прижмешься ко мне этой штукой, и она полетит следом! – первородная почти оскалилась, брезгливо пнув обрубок. Да-а-а! Эта женщина удивляла Эффлера все больше. Ее по-детски миловидное лицо внезапно приобрело совсем другое выражение, зловещее, потустороннее. Громила-германец, вновь владеющий своим телом, пожал плечами, наблюдая, как палец медленно начинает регенерировать, и хищно ухмыльнулся:
– Да ради бога! Отрастет за часы!
– Германец! Не думай даже подходить! – предупредила чародейка. Но не тут то было. Спокойно, как ни в чем ни бывало, Эффлер схватил ее и прижал к себе, игнорируя боль в пальце, пульсирующую и ощутимо бьющую по нервам. Вампир терпел и не такое. От неожиданности, Дея, выронила меч, и клинок со звоном упал на оранжево-серые каменные плиты пола. Как ни странно, желание пришло к Эффлеру снова, заглушив ощущения в руке и ярость на колдунью. А еще почему-то немертвому очень по душе пришлось сжимать ее вот так, будто собственность. Это было на редкость приятное чувство – владеть первородной. Ощущение радости просто от близости какого-то существа удивили громилу-германца, брови вампира приподнялись, и он сильнее притянул чародейку, пытаясь понять собственные эмоции. Впрочем, особенно насладиться ими Эффлеру не дали. Дея выскользнула из его рук, причем немертвый даже не сообразил как. Размахнувшись со всей силы, первородная влепила собеседнику такую пощечину, от которой у смертного наверняка бы вылетело пол челюсти зубов.
Не останавливаясь, Дея подняла руку еще раз, но Эффлер поймал ее на лету, крепко сжав тонкое запястье. Если бы не мощь огня и воздуха такая женщина – круглобедрая, но, в тоже время хрупкая вряд ли справилась бы с громилой-германцем даже в его бытность человеком. Лишенную сил первородную, Эффлер скрутил бы за минуту, сломал бы одним лишь нажатием руки, а затем обратил, подчинив своей воле, как воле создателя. И… делал бы с колдуньей все, что захочет. Эта мысль особенно распалила вампира. Используя невиданную скорость древних немертвых, громила-германец заломил руки Деи за спину, почти незаметным глазу движением опять прислонил ведьму к стене и зафиксировал своим мощным телом.