— Чего же
они хотят, капитан? Убрать меня со своего Пути?
— Вижу, не
для вида ты тут над книжками сидишь, — хохочет собеседник, постучав
себя по виску. — Котелок у тебя варит.
— Благодарю
за предостережение, капитан. Хочется верить, что мои достижения в
битвах перевесят чашу весов даже в глазах самых завистливых. В
конце концов, разве не ради безопасности Империи мы все здесь
проливаем кровь? Наша цель должна быть превыше мелочных обид и
интриг.
— Слова
истинного идеалиста. Доверяй только самым близким соратникам. Тем,
с кем не раз проливал кровь, — напутствует капитан. — Желаемое
порой сильно расходится с действительностью.
С этими
словами он встаёт, убирает кувшин и направляется к
выходу.
— Общее… —
протягивает капитан, задержавшись в дверях и обернувшись ко мне. —
Зено, для большинства общее не так важно, как своё. Своя рубашка
ближе к телу, понимаешь? Ты, может, и сделаешь мир лучше, в том
числе для них, но ведь и лавры достанутся тебе — звания, слава,
признание Императора. После войны красавицы будут вешаться тебе на
шею, и не продажные девки, а любые, даже замужние. Дочери знатных
семейств выстроятся в очередь, чтобы окрутить тебя. И все это, по
их мнению, ты отнимаешь у них. Каждая твоя победа — это их
поражение. Каждый твой шаг вверх — это пинок для них
вниз.
На этой
пессимистичной ноте Эйрин уходит, оставив меня в глубоких
размышлениях.
Слова
капитана звенят в моих ушах, убедительные, но полные противоречий.
Все мы представители одного рода – человеческого. Большая семья…
Так говорят они — и Эйрин, и сам Император. Но разве в настоящей
семье родные грызутся, словно голодные псы?
Я стремлюсь
встать вровень с Альдавианом, но не ценой своей души. За свою
долгую жизнь он, верно, натворил немало, прикрываясь благими
намерениями. Я не стану его отражением, не позволю себе
превратиться в подобие того, кого намерен свергнуть. Мой Путь может
оказаться длиннее и тернистее, но я не сверну с него. Настанет
день, когда Альдавиан ответит за все — за Лин, за каждое злодеяние.
И когда этот час пробьет, я хочу видеть рядом не прихлебателей, а
истинных соратников, готовых встать плечом к плечу в решающей
битве.
Ночь
окутывает город своим бархатным покрывалом, когда я, с гудящей от
бесконечной учебы головой, возвращаюсь в казармы. Впереди маячат
силуэты трех офицеров из батальона моего командира. Их громкие
голоса разносятся по пустынной улице, и внезапно до моего слуха
долетает обрывок фразы, заставляющий
насторожиться