Потрясение перед таким чудовищным порождением, как древо-людоед,
подкреплённое рассказами о нём девочек, оказалось слишком
сильным.
Наташа-то самонадеянно думала, что душой и сознанием отошла от
перенесённого страха. Ведь теперь её отдаляли от жуткого
происшествия несколько часов поездки на лошади и беседа у костра –
о случившемся. Свято верилось в то, что утверждали психологи в её
покинутом мире: чтобы успокоиться от ЧП, надо говорить о нём вслух,
рассказывая о своих впечатлениях и испытанных чувствах.
Но нескольких часов, отдалявших её от случившегося; озёрного
расстояния между берегами и беседы у костра не хватило. Или того
времени маловато оказалось?..
Если сначала Наташа с оптимизмом размышляла о дальнейшем походе
и даже улыбалась, глядя на озадаченного Элфрида, внезапно
обременённого совершенно неожиданными учениками, то с наступлением
темноты она всё чаще вздрагивала, то и дело оглядываясь вокруг.
За озером был тот же лес – с такими же громадинами деревьями. Но
травянистый покров изменился в худшую сторону: там, где ранее росла
чуть ли не газонная трава, теперь приходилось ходить очень
осторожно. Складывалось впечатление, что на этой стороне озера
довольно часто бушуют грандиозные бури, не только ломавшие деревья,
но и вырывавшие их с корнями. Да, ровная поверхность исчезла –
появились сплошные буераки, в которых легко не только свалиться,
поставив ногу не туда, но и сломать ту же ногу, если не
приглядываться к взбаламученной земле, по которой ходишь. А ещё…
Можно ожидать появления не только чудовища, мимикрировавшего под
обычное древо, но и чего похлеще.
Темнело кругом быстро, и всё чаще Наташа, с затаённым от страха
сердцем, пересчитывала деревья, которые утыкались по-вечернему
чёрными вершинами в тёмно-синее небо. Хотя запомнила их наизусть.
Орденцы-волки (походные – да, здесь и такие есть! – маги) проверили
каждое древо и убеждали всех, что они обычные. Но девушка всё равно
вздрагивала от каждого шумка: он казался изданным неизвестным
зверем – или кем-то пострашнее лесного зверя. А уж если деревья
шевелились в свете огня…
Эктор за эти несколько часов набрал немного сил: он уже мог
держать голову прямо, не заваливаясь ею назад или вбок, потому что
та, чудилось, была у него налита неведомой тяжестью. Он уже мог
говорить – правда, шёпотом и недолго. Наташа подозревала, что он
сжёг себе горло или связки собственным огнём.