Обрадовались все. Наташина сумка с припасами съестного хоть и
была не очень тяжёлой, но Диман устал от слишком медлительного шага
спутников: поначалу-то Наташа шла довольно бодро, но груз в виде
Эктора вскоре прочувствовала и начала не идти, а тащиться. Про
старика и говорить нечего. Он даже не плёлся, а ковылял, часто
замирая на месте, чтобы отдышаться. Диман нашёл ему нормальный
такой сук, достаточно ровный и крепкий, чтобы приспособить его под
посох. Поэтому старый эльф частенько опирался на этот посох,
буквально наваливаясь на него.
Правда, Элфрид пообещал, что после ночного привала он придёт в
себя и зашагает быстрее. Света шла тоже сначала бодро, как на
прогулке – без груза-то. Но через несколько часов начала отставать
и запинаться обо все мелкие преграды. Хуже всех приходилось, как ни
странно, коту. Привык дрыхнуть целый день, а здесь – сплошная
шагистика! Не успели пройти опушку, как Шастя нагло стал проситься
на ручки, подбегая то к одному путнику, то к другому, а уж когда
кто-то останавливался отдышаться, так кот вставал на задние лапы,
обнимал его за ноги и умоляюще смотрел в лицо. На что Наташа
назидательно сказала ему:
- Вот отощаешь вдвое – понесём. А пока – терпи.
А сама чуть не заплакала от жалости.
Привал устроили у лесного ручья.
Старик велел набрать сухостоя и уложить его кучей на глинистом
бережке, благо тот был сухим. Под руководством старика коряги и
сухие сучья были уложены удобно, чтобы топливо не разлеталось. И он
поджёг его так, что даже падающая от усталости девочка оживилась,
открыв рот – и глядя на руки Элфрида. А потом задрала голову кверху
– на открывшийся в черноте густого леса купол света со сверкающими
искрами, то и дело взлетавшими к мелькавшим в том же сумрачном
свете ветвям.
Наташа, стоявшая всё время подготовки к теплу со спящим, обнимая
её за шею, Эктором на руках, наконец сумела сесть на выкаченное
Диманом небольшое бревно. Впрочем, не бревно – то-то обычно
гладкое, обструганное хоть немного и часто без коры. А тут – с
сучками по всей поверхности. Как, вообще, Диман сумел его
перекатить к костру… Мальчишке и так пришлось поработать больше
всех – так, что он осунулся страшно. До слёз было жаль и его,
уставшего до дрожавших (Наташа заметила) рук.
Когда все расселись вокруг костра (а кое-кто и свалился прямо на
подсохшую глину), к удивлению пришельцев из иного мира, Элфрид
вынул из глубокого кармана завёрнутый в тряпицу кусок сыра. И
развёл руками: