Руки сжимаются в кулаки.
Я готов поехать и разобраться с насильником, заглянуть ему в глаза и сказать всё, что я о нём думаю, но этого будет мало. Я хочу, чтобы он страдал, чтобы прочувствовал всё то, через что прошла Ира… Она не принимала участия в нашей игре. Она была всего лишь жертвой глупых обстоятельств, которые сложились против нас, пусть это и не умаляет её вины.
Ольга Дмитриевна выходит из дома и направляется в мою сторону. Выглядит женщина неважно и нервно прижимает к себе сумочку. Неужели Ира сорвалась на неё?
— Евгений Андреевич, Ирина сказала, что сегодня больше не нуждается в моих услугах. Так как наняли меня вы, я должна была уточнить у вас, так ли это? Я могу ехать домой?
— Да, Ольга Дмитриевна. Сегодня Вы можете быть свободны. С завтрашнего дня приступайте к работе, как и договаривались, — киваю я.
Хочу поскорее закрыться в кабинете и выпить что-то креплёное или закурить трубку. У меня руки давненько не тряслись так сильно, как сейчас. Голова идёт кругом, а няня не спешит уходить.
— Евгений Андреевич, есть кое-что ещё… Мне кажется, конечно, это не моё дело, но у меня сложилось такое впечатление, что была допущена ошибка при постановке диагноза вашему сыну. Я не доктор и не берусь утверждать, но я повидала немало детей со СМА. Даниил на их фоне выглядит вполне здоровым ребёнком.
Я хмурюсь. Меня обдаёт жаром, но он быстро сходит, и на смену ему приходит сильнейший озноб.
Может ли такое быть на самом деле?
Могла ли Ира обмануть меня, чтобы снова влиться в мой дом?
Это вряд ли…
Она молила меня о помощи, не стала бы она опускаться до такого ради предательства, а если нет, то она тоже может заблуждаться.
— Спасибо, Ольга Дмитриевна, мы проверим эту теорию. Завтра врач осмотрит Даню и назначит дополнительные анализы.
— Я советую вам обратиться к доверенному врачу. Укол того самого препарата, который вы хотите заказать сыну, вмешается в структуру его ДНК и может вызвать необратимые последствия, которые определённо точно не нужны здоровому организму. Возможно, вам помогут массажи и занятия с нужными врачами. Ещё раз простите, что вмешалась. Я не хочу обнадёживать вас и высказала лишь свои предположения.
— Я понимаю.
Ольга Дмитриевна прощается со мной и уходит, а в моей душе всё-таки зажигается огонёк надежды.
Что, если мой сын на самом деле не страдает от этого заболевания? Что, если у него всё гораздо проще?