Или, наоборот, хуже?
Голова разрывается…
Ещё несколько дней назад у меня не было сына, я ничего не знал о его существовании и пытался жить, как получалось, а сейчас… Так много откровенностей свалилось на голову. Я тяжело выдыхаю и иду в дом. Нужно просто выпить горячий чай с ромашкой и немного успокоиться. А потом я попробую взять себя в руки и понять, как действовать дальше.
Слишком много всего…
Перед глазами снова мелькает ужасная сцена, и я хочу убить Царёва за то, что он сотворил с Ирой, прибить себя за то, что не помог ей вовремя…
***
Какое-то время я просто сижу на кухне и думаю. Думаю, как мне быть дальше. Пью маленькими глотками воду из кулера и смотрю себе под ноги. Мне хочется рвануть к Царёву и размазать его о стену, но я понимаю, что он может добиваться именно этого.
В том, что Ира не врала мне, крича о том, что он изнасиловал её, я не могу быть уверенным до конца, потому что она и раньше искусно водила меня за нос.
Вдруг они сговорились?
Что, если Ира пытается науськать меня против Царёва, довести до состояния неконтролируемой ярости, а потом посадить за решётку? Я уже ничего не знаю, понятия не имею, где искать правду.
На телефон прилетает сообщение, что коллекционную старушку у меня забирают. Я ни секунды не раздумываю и пишу номер расчётного счёта больницы, куда перевести деньги, потому что попросил врача заказать лекарство как можно быстрее. Только когда делаю это, вспоминаю слова няни, что у Даниила может быть совсем не СМА. И иду в комнату, где сейчас находится сын.
Мальчонка сладко спит в своей кроватке, а Ира сидит на краю кровати, скрестив руки на груди, и раскачивается назад и вперёд. Она поднимает на меня взгляд побитой собачонки и какое-то время смотрит так, словно боится услышать моё решение. Впрочем, вроде бы наш разговор закончился отнюдь не на вопросительной нотке и никакого решения не требовал.
— Няня сказала, что ей кажется подозрительным диагноз, который поставили Даниилу, — начинаю я, и Ира кивает.
— Да, но его осматривало множество врачей. Один из них — хороший знакомый Глеба.
Я начинаю злиться, потому что этот Глеб — последний человек, которому я стал бы верить в таких вопросах. Что, если он хотел просто заполучить деньги? Может, договорился со своим «хорошим знакомым», даже не подозревая, что мы с Ирой обратимся в другую клинику для лечения? Хотя… Он вроде бы не дурак, тогда какую цель он преследовал, если нарочно хотел поставить моему ребёнку заведомо ложный диагноз и подключил своих знакомых? А может, этот «знакомый» решил провернуть всё самостоятельно?