— Тебе он тоже наплел про мою девственность? — под ребрами становится жарко, к лицу приливает кровь, и пульс учащается.
— Да, — помедлив, наконец-то отвечает.
— Поэтому ты со мной возишься, да? Раз твой брат не сумел меня уломать, то ты решил воспользоваться шансом, — на душе так гадко, будто я влипла в смердящую жижу.
— Что? — удивленно вскидывает брови. — Нет! Я если честно просто возмущен, что он ставит тебя в такое положение. Выставляет на аукцион будто племенную корову.
— Аукцион? — вспыхиваю еще сильнее.
— Я образно, — с него мгновенно спадает веселость.
С подозрением смотрю на Гордеева, не веря в искренность его слов. Но затем отворачиваюсь и направляюсь к стоянке такси.
— Ты куда? — спрашивает Витя.
— Домой. Тебе за младшим еще надо проследить, а мне свою девственность беречь. Поэтому рада была знакомству, — оборачиваюсь, протягивая руку. — Уверена, больше не встретимся.
— Подожди, ты же не сядешь в одну из этих машин? — жмет руку в ответ и переводит напряженный взгляд с меня на выстроенные в ряд машины с шашечками.
— А что такого?
— Ну, это не безопасно. Давай я поеду с тобой, а затем вернусь?
— Исключено! Лучше, давай я просто закажу машину через приложение. Так тебе будет спокойнее?
— Договорились, — соглашается он.
Домой я возвращаюсь уже после часа ночи. Мама и отчим уже спят, и я могу спокойно перекусить на кухне. Съедаю бутерброд, а потом отправляюсь смывать с себя боевой раскрас.
Но стоит мне выйти из душа, как я вздрагиваю, заметив на своей кровати, развалившегося сводного.
— Что ты тут делаешь? — затягиваю посильнее полотенце на груди, врезаясь в его тяжелый взгляд, окидывающий меня с ног до головы и задерживающийся дольше необходимого на груди.
Тимур
— Что ты тут делаешь? — смотрю на мышь, в одном крошечном полотенце толком ничего не прикрывающим, и кажется, будто я где-то в параллельной вселенной.
Я вижу глубокую ложбинку между ее прикрытых кусочком белой тряпки сисек, длинные стройные ноги. Полотенце заканчивается слишком высоко на ее бедрах, чтобы я в красках не представил ее голую киску.
Эти мысли действуют на меня странно. Кровь приливает к паху, и член упирается в ширинку брюк, хотя я меньше чем полчаса назад дал поиграть со своим стволом сестричкам. Но и в момент когда они облизывали его с двух сторон, я отчего-то представлял, что один из ртов принадлежит убогой сводной, старательно пытающейся ублажить меня.