Зашло, наконец, неумолимое Солнце, и заключённые вернулись
на нижнюю палубу. Разговоров почти не было слышно, все
вымотались и хотели поесть и поспать. Вот, наконец,
спустился по ступенькам огромный лоснящийся Чибис, помахивая
половником. Следом за ним, пригибаясь под тяжестью огромного
котла, плелся безымянный заключённый. Если он споткнется, еду
придётся слизывать с пола, так уже раз случилось. Потом
незадачливого носильщика лупили половину ночи, но и это
послужило слабым утешением голодным мужикам.
— Подходить по одному, — гаркнул Чибис.
— Не толпиться. Увижу толкотню — унесу обратно.
Странно, думал Зяблик. С чего это Чибис встал
на раздачу? Обычно кого-то из них назначают, а Чибис
лишь присматривает вполглаза. Сам-то он, как Ворон и Орёл,
и остальные серьезные зэки, убийцы, разменявшие не один
десяток жертв, и просто высоко стоящие в иерархии воры,
ел на средней палубе. Там у них были мягкие тюфяки,
еда получше, и порой, говорят, перепадало даже вино.
Сегодня из котелка тянуло гороховой похлёбкой. И после
стольких дней ухи Зяблик едва не подавился слюной. Влез
в очередь впереди Нырка, случайно задев его плечом, почти
оттолкнув. Нырок подчинился, встал сзади. Зяблик хотел извиниться,
но не мог отвести глаз от вкусно пахнущего котла.
И потом, разве Нырок не понимает? Он, Зяблик, остался без
завтрака, ему сейчас хуже всех. У него даже деревянная миска
в руках дрожит, и как он будет подносить ложку
ко рту — сам пока не знает.
Целая жизнь пролетела, пока дошла очередь. Зяблик, давясь
слюной, протянул миску. Он не сразу понял, что ему что-то
говорят.
— А? — поднял он взгляд на сытую рожу
Чибиса.
— На! — рявкнул тот. — Не задерживай. Плохо
работал, говорю. Завтра подходи.
И, прежде чем Зяблик успел что-то сказать, Чибис пнул его
в грудь. Легкий, истощавший Зяблик кубарем улетел к борту
под сдержанное хихиканье заключённых. В полный голос хохотал
только Чибис. Остальные либо ели, либо пожирали взглядом еду.
И все слишком устали, чтобы злорадствовать.
Зяблик плакал, прижимая к груди пустую миску.
Не соображая, что делает, он поднес её ко рту
и принялся глодать край. Дерево впитало отголоски вкуса ухи,
и вскоре Зяблику померещилось, будто он ест.
— Дай сюда, — вырвал кто-то у него миску.
Зяблик дёрнулся, но замер, увидев, как в миску его
льется густая похлёбка. Нырок щедро отполовинил ему от своей
порции. При этом он сидел спиной к Чибису, закрывая
от него то, что делал.