Жалкий километр я осилил минут за
сорок, время от времени задирая голову и следя, как в небе
проплывают эскадрильи союзников — радисты на спасенном оборудовании
сумели связаться с Бари, и теперь англичане с американцами бомбили
немецкие колонны. По дороге меня догоняли и другие новости: почти
весь комитет омладинцев погиб в палаццо, Иво жив, последнюю атаку
немцев сдержали курсанты офицерской и снайперской школ, убита Герта
Хаас, наших пленных освободили, допросы вели абверовцы, их взяли,
парашютисты в доме у сквера отказались сдаваться, их взорвали
нахрен вместе с домом, связь и управление восстанавливают…
В разгромленную гимназию потихоньку
собирались члены Верховного штаба — Сретен Жуйович, Иво Рибар, Коча
Попович, Моше Пияде, Лека Ранкович, Милован Джилас, все, кто был
недалеко от города или кто уцелел при нападении. Настроение у них
было как бы не хуже, чем у меня — полная растерянность, и у всех
глаза на мокром месте.
Наверное, так реагировали на смерть
Сталина — был отец, и не стало отца. Вот и эти, в большинстве еще
совсем молодые ребята, вдруг остались без родителя, и что теперь
будет, не понимают. Издержки культа личности.
У меня тоже неприятно тянуло внизу
живота, но жить-то надо!
Лека поднял глаза, подошел ко мне и
вытащил из-за пазухи золоченый пистолет:
— Вот.
— Что?
— Тот самый, что ты у Лера взял.
Надо же, Ранкович в такой момент
вспомнил про мой трофей, на который наложил лапу Тито…
— Оставь, для музея.
Мы вышли во двор, к нам
присоединились Иво и Милован. Джилас закурил дрожащими руками,
истратив на одну папиросу три или четыре спички.
— Не раскисайте, — повторил я совет
Арсо. — Вы сами теперь Тито, ступайте руководить.
В стае, оставшейся без вожака,
немедленно начинается грызня за власть. Руководить возжелали сразу
три группировки: «старички», «молодняк» и «армейцы». И если с Арсо
все логично — немцы наступают, надо отбиваться, даешь в первую
очередь военные вопросы, — то перепалка Джиласа и Сретена Жуйовича
меня неприятно удивила.
Все кто присутствовал, когда эти
двое собачились, так или иначе заняли одну из сторон. Коча Попович
и другие команданты немедленно скучковались вокруг Арсо и
вполголоса обсуждали срочные вопросы обороны, не влезая в спор.
Растерянный Пияде, как потерявший наседку цыпленок, после некоторых
колебаний поддержал Жуйовича. Иво Рибар и Лека Ранкович встали на
сторону Джиласа.