И вот теперь она стояла в кафизме,
роскошно украшенной императорской ложе, не склоняя голову перед тем
потоком ненависти, что изрыгала на нее презренная чернь.
А ведь плохо совсем не это, — думала
она, отстраненно глядя на беснующуюся толпу. Охлос есть охлос,
плевать на него. Мнением плебеев интересуются редко, но каждый
такой случай может стать поводом для восстания. Ни один император
не осмеливался пренебречь этой толпой. И до тех пор, пока тысячи
потных, воняющих луком и жареными бобами ткачей, горшечников и
рыбаков не изъявят криками своего согласия, император и не
император вовсе. А вот сразу после этого самого согласия простой
человек, который еще вчера мог быть сотником в армии, облекается в
священный пурпур. Он становится представителем господа бога на этой
грешной земле, защитником веры христианской и живым средоточием
власти. И после этого мнение толпы уже почти ничего не значит до
утверждения нового императора или до бунта, когда цирковые партии
выводят свои отряды, вооруженные копьями, дубинками и длинными
ножами.
Она сделала ошибку, очень большую
ошибку. Мнением этой толпы можно пренебречь после того, как она
поддержит тебя, но никак не до этого. Мартина слишком долго считала
себя повелительницей мира. Ей и в голову не могло прийти, что
кто-то посмеет противиться ее воле.
А ведь плохо совсем не это, — снова
подумала она. Плохо то, что сенаторы и придворные евнухи, что
стояли сейчас позади нее, больше не станут ее поддерживать. Они все
до одного переметнутся к Константину, ее ненавистному пасынку.
Огромные деньги, что она раздала, только что превратились в
догорающие угольки. Теперь их преданность станет еще дороже, а
доверять этим людям она теперь не сможет. Почему? Потому что они
больше не боятся ее. Лишь страх порождает настоящую верность. А она
только что потерпела сокрушительное поражение. Сенат! Проклятый
Сенат, который давно превратился в пустую говорильню, где
зажравшиеся снобы обсуждали свои обеды, покупку красивой рабыни и
результаты скачек, снова наберет силу. Мартина даже зубами
скрипнула, представляя себе эти самодовольные рожи, которые прямо
сейчас, за ее спиной, упиваются поражением ненавистной императрицы.
Ведь толпа вопит…
— Константин и Ираклий! Константин и
Ираклий! — вот что вопит толпа. Они выкрикивают имена ее сына и
пасынка, и это значит, что Ираклон, ее гордость и надежда, все-таки
не зря носит пурпур. Она сумела три года назад сделать императором
двенадцатилетнего мальчишку. Она еще поборется, а пока ей
достаточно и этой крошечной победы. Она так и даст понять своим
врагам. Она не проиграла. Нет! Сын, полностью покорный ее воле,
останется августом наравне со сводным братом. А это значит, что ее
еще рано сбрасывать со счетов. Она еще всем покажет!