Лина, набросив скрывающую лицо шаль, проверила, как сидит
платье. Кейлин незаметно поправила небольшую складку на плече и
ободряюще кивнула. Пришла пора выходить. Девушка шагнула прочь,
пройдя сквозь главный зал Девы, прощаясь со своей скорбной юностью,
и вошла в длинный мраморный коридор, что вёл к началу начал. Там, с
противоположной стороны, ожидал Ричард. Он был одет в простой
чёрный костюм, лишённый украшений. Суровый и собранный, её
солнечный мальчик выглядел, словно готовый к самому тяжёлому в
своей жизни бою. Блондинка невольно усмехнулась, бросив взгляд на
суровое лицо через холл. Слава богам, ритуалы не требовали чтобы
они сошлись в поединке, чтобы заранее выяснить, кто в доме
хозяин.
Они встретились в центре зала и протянули руки друг другу. Их
пальцы нежно переплелись, и парень решительно заговорил:
— Я, Ричард Генар, отказываюсь от своей наивной и беззаботной
юности, ибо обрел ту, кого хочу любить и оберегать всю свою жизнь.
Ради тебя я стану Воином, стражем и кормильцем, я клянусь не ведать
покоя ради защиты тебя и наших детей.
Его голос, возвышенный, сильный и смелый, прокатился по залу.
Собравшиеся люди внимали безмолвно, словно статуи, участники
ритуала. Лина с трудом уняла колотящееся в груди сердце и звонко,
словно ручеёк, ответила:
— Я, Лина Баррет, отказываюсь от своей наивной и беззаботной
юности, ибо обрела того, о ком хочу заботиться и любить всю свою
жизнь. Ради тебя я стану Матерью, хранительницей тихой гавани и
опорой. Я клянусь не ведать покоя ради твоего счастья и
благополучия наших детей.
Ричард крепко взял её за руку и повёл за собой под сводами
храма, мимо рядов гостей, к вратам переходов храмов Воина и Матери,
что находились в центре. Там он обнял девушку, снял шаль и, прижав
к груди, поцеловал.
— И рука об руку мы пройдём единой тропой жизни до старости. И
даже в смерти будем едины, чтобы встретиться в следующей жизни! —
два голоса слились в унисон словами древней, как сам храм, клятвы.
А друзья и товарищи были свидетелями заключения их союза.
— Я люблю тебя, Ричи, — сквозь слёзы счастья прошептала
блондинка. Даже кусок льда в глубине ее сердца треснул и растаял,
словно его и не было никогда.
— Ты мила как никогда, моя драгоценная, — сглотнув вставший от
нежности в горле ком, ответил ей сварливый солнечный мальчик.