— Отбой, — скомандовал я. — Свои.
Быстренько рассказал Захару о последних событиях. Велел идти
отдыхать. Как вдруг раздался адский треск.
Я оглянулся.
Дверцы многострадального транспортировочного шкафа, покачиваясь,
повисли вдоль стенок. А среди останков того, что ещё минуту назад
было шкафом, образовалась чёрная, как смоль, корова. Точнее,
передняя её часть.
На спине коровы сидел Харисим. Который, глядя на Захара, ошалело
сказал:
— Здрасьте.
***
— Что ж вы за народ такой, охотники смоленские! — сокрушался я.
— Лишь бы ломать. Не своё — не жалко. Я к ним со всей душой, а
они…
— Да я же извинился, — басил Харисим, стоя рядом с коровой. —
Откуда ж мне знать было, что у тебя Знак в доме.
— Опять шкаф чинить… Плотник обо мне нехорошо подумает.
— Хорошо он подумает, — вставил Захар. — Ты ж платишь ему. О чём
тут думать-то, вообще?
Тоже верно. Однако есть у меня один пунктик: не люблю, когда
дома раздрай. Дома всё должно быть отлажено, чётко, красиво. А не
обломки по всему полу, блин.
— Думал, помогу тебе коров забрать, — буркнул Харисим,
совершенно смущённый.
Я сделал над собой усилие. Вдохнул, выдохнул и улыбнулся.
— Спасибо! Извиняй, что разорался. Это всё стресс. Он, знаешь,
копится, копится, а потом как е… Эм… выплеснется, в общем. И тут уж
— кто попался, тот и сгодился.
Харисим кивнул. Корова издала вежливое «му».
— И как тебя по лестнице спускать? — спросил я, глядя в честные
коровьи глаза.
— Так это ж — чего проще! Ты на дворе Знак изобрази — я спущу, —
решил проблему Харисим. — И остальных коров пригоню.
Сказано — сделано. Мы все, кроме Харисима, спустились вниз. По
пути Маруся попала в объятия тётки Натальи, которая обрадовалась
ей, как родной.
— Слышу — кричат на радостях, — повстречал меня Данила. —
Отбили, что ль?
— Само собой, — важно сказал Захар. — Владимир Всеволодович
своих не бросает!
Я начертил Знак и, посмотрев в окно башенки, махнул рукой. Через
пару секунд Данила ёмко и эмоционально высказался, когда на Знаке
появился здоровенный мужик с чёрной коровой. Зрелище, конечно,
демоническое.
А уж когда этот мужик исчез, а потом вернулся со второй коровой,
а затем и с третьей…
— Согласись, при дядюшке моём не так весело жилось? — толкнул я
Данилу локтем.
— То — да-а-а…
На крыльцо вышел Тихоныч и тоже широко раскрыл глаза.
— Вот это, — сказал я ему, указав на коров, — в Обрадово. Пусть
радуются. И быков радуют ужиковских. Получат хороший приплод. А
дальше уж крестьяне, если обратно в синьку не ударятся, разберутся,
что делать. Только строго-настрого накажи, чтобы к реке этих коров
не водили! Если отведут — пусть на себя пеняют.