Ну да. Он-то антипохмелными Знаками не владеет… Я протянул руку
и скастовал ещё пару Знаков.
Захар перестал стонать. Через минуту потянулся и вскочил.
Посмотрел на меня.
— О! Ты тоже уже проснулся? А чего лежишь?
Ишь ты, бодряк какой! И не скажешь, что только что помирал.
— Надо было подождать, пока ты хотя бы пару раз скажешь «никогда
больше не буду пить», — укорил себя я. — Поспешил, эх-х… Вечно
страдаю из-за своей доброты.
Сел и опустил ноги на пол.
— Почему я должен был так сказать? — удивился Захар.
— Ну вот в следующий раз, как нажрёшься, а меня рядом не будет —
узнаешь, почему.
В дверь постучали.
— Владимир? — в комнату заглянул один из охотников, назначенных
Гравием в телохранители Обломову. — Оклемался?
— Да куда я денусь. Знаки не пропьёшь.
Охотник гоготнул.
— И то верно. Илья Ильич просил, как здоровье поправишь, к нему
в кабинет подойти. Дело, говорит, до тебя какое-то срочное.
***
— Искал меня? — Я заглянул в кабинет Обломова.
— Искал. Про вчерашнюю барышню помнишь?
— Барышню? — Я напрягся. Кто-то из ребят вчера точно орал
«поехали к девкам»! Иван, кажется. А Захар поддерживал и аж
подпрыгивал от нетерпения… — Какую барышню?
— Ну, эту. Любовницу Головина.
— Ах, эту!
Прямо камень с плеч. Надо в следующий раз и правда как-то
поаккуратнее. Ну или перед тем, как бухать, прокачать знак
Восстановление памяти. Есть такой, интересно?..
— Помню. Что там?
— Пропала. Прислуга говорит, третьи сутки пошли, как дома не
появляется.
— Ну, приплыли. — Я сел на стул и постучал пальцами по столу
Обломова. — Впрочем, следовало ожидать.
— Почему? — внимательно посмотрел на меня Илья Ильич.
Вот уж никогда бы не подумал, что буду генерал-губернатору
основы дедукции преподавать.
— Ну смотри. Троекуров перекидывается в Вольфганга. Ну, или
подсылает кого-то, кто перекидывается — не суть. Зачем?
— Зачем?
— Чтобы Наина его узнала и ему доверилась. Дальше вопрос. В
текущем временном срезе какую важную информацию может знать
женщина? Да никакой. Вольфганг не такой дятел, чтоб в постели про
свои дела трепаться. По нему за эти дела виселица плачет. Значит,
Наина была нужна в качестве рычага для воздействия на Вольфганга.
Для этого её надо похитить. И чтобы провернуть это без шума и пыли,
личину он и сменил. Значит, мы можем быть уверены в двух вещах.
Первая: Наина жива. Вторая: Троекуров в растерянности и лёгкой
панике.