Не то, чтобы я и вовсе никогда не видела холмов. При всей
гладкости равнинного Питера овраги и холмы встречаются и у нас. Но
было непривычно видеть справа от себя восставшую до небес плоть
земли, заросшую камнями и соснами, а слева всё падало в бездну.
Красиво.
И удобно: не потеряешься. Если подняться в лес, то обратную
дорогу всегда легко найти – достаточно просто всё время
спускаться.
Ну и я, конечно, поторопилась уйти с солнцепёка под зелёные
своды.
Питер… Есть ли такое место вообще, или его название – плод моей
больной головы? Звучит как имя человека, если честно. Я попыталась
вспомнить город, который моё сознание воспринимало как родной, но…
Голова внезапно разболелась. Какие-то мосты, уличные музыканты и
жизнерадостно улыбающееся, задранное к небу, бронзовое лицо
скульптуры в бронзовой же бараньей шубе. Бред, же да? И ромбик
неба, почти квадратный, но это был неправильный, кривоугольный
квадрат.
Я села на замшелый камень, схватилась за голову и
задумалась.
И вдруг вспомнила нежно-голубую, словно поддёрнутую патиной,
реку в гранитных мостовых и почти такое же небо в лёгком туманном
флёре. И блеклую луну. Я знала, что это ночь, но было светло.
Вы когда-нибудь видели светлые ночи? Определённо, это всё-таки
мои фантазии.
Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Я напряглась, пытаясь
вспомнить отца или мать, но…
Ничего.
Только приятный аромат. «Бензин. Кожа», – определила я и
потянула носом. Шестицилиндровый, четырёхтактный, пять с половиной
оборотов в минуту… двойное сцепление… мечта, а не байк.
Вздрогнула и открыла глаза.
Голова ныла просто невыносимо. Но, если всё вот это – плоды
болезни и умопомешательства, то откуда оно у меня в голове? В эпоху
кринолиновых платьев и карет без рессор никаких мотоциклов ещё не
изобрели! Откуда тогда я знаю это слово? И про сцепление, и про
гидропривод, и про трансмиссию?
Я сползла с камня, растянулась на сухом мху и стала смотреть в
небо в кружеве хвойных ветвей. Бездумно. Просто смотреть, как ветер
играет белыми кусочками ватных облаков.
– Хорошо, – прошептала я задумчиво, когда боль из головы
выветрилась, – пока оставим обе версии. Сумасшествие и попаданство.
Но первая – бесперспективна. В этом веке ещё не научились лечить
сумасшедших. Да и в моём, вроде тоже. Хотя, кажется, как-то лечат.
Но в этом – точно нет. Раз я не могу вылечиться, то какой смысл об
этом переживать? А вот если разные миры всё же существуют…
Перспективы смутные, но они таки имеются.