Я же это воспринял как вызов лично мне и умению увлечь
внимание аудитории. Так как по развитию ушел совсем недалеко от
собравшихся, не придумал ничего лучше, как передразнить имя героини
доклада, Саманты. Произнеся фразу: «И тогда собака Смит написала
письмо генеральному секретарю Советского Союза!» — с
удовлетворением заметил вспыхнувший интерес в глазах
одноклассников. А поощрительная и благожелательная улыбка со
стороны объекта моих симпатий и загоревшееся в её глазах
любопытство — погубило меня окончательно.
В своей короткой и имевшей оглушительный успех лекции я
смешал воедино всё — реальную жизнь Саманты Смит, элементы
школьного фольклора и сюжеты любимых кинофильмов, не брезгуя и
обсценной лексикой, не в безвоздушном пространстве рос, бэкграунд
уже был богатый. Это стихотворения классиков, заданные в
обязательном порядке выучить — тяжело и скучно запоминать, устное
народное творчество, выражавшееся в переделке басен и известных
литературных произведений с использованием мата — само собой в
памяти запечатлевалось. Вот я и вывалил на благодарную публику свой
поток сознания, наслаждаясь вниманием благодарных
слушателей.
Даже учительница, привлеченная поднявшимся ажиотажем,
переходящим то в бурные аплодисменты, то в счастливый и довольный
рев восхищенного класса — не сразу правильно отреагировала,
прекращая это безобразие. А некоторое время в полном обалдевании
внимала тому, что я несу перед пришедшей в неистовство аудиторией.
Вот ей богу, она сама прикрылась журналом, скрывая смех.
Девчонки-одноклассницы вообще демонстративно приложили ладони к
ушам, показывая, что слушать такое — порядочным школьницам
неприемлемо. Пальцы, правда — растопыривали при этом, чтоб ничего
не упустить из того бреда, что я нес в порыве
вдохновения.
История, по моему малолетству и изрядно смягчившимся во времена
перестройки и гласности нравам — особых последствий не имела.
Первый раз из пионеров собирались исключать тогда, да на педсовет
вызывали, где пришлось изображать искреннее раскаяние. И
политинформацию больше никогда не поручали проводить, чему я только
радовался. На педсовете тогда директриса припечатала: «Паяц и шут!»
— и скандал раздувать не стали. Кто-то из педагогического состава
негромко предсказал мою дальнейшую судьбу: «Сопьется под забором
этот клоун, с такими замашками, помяните моё слово! Или в колонии
зарежут!» Но как показала дальнейшая жизнь, бабка Ванга из этой
училки оказалась так себе…