Ещё при сегодняшнем пробуждении притянутый за уши план казался
слишком эфемерным. Ну какой из Брапара хитрец? Самообученный!
Весьма говорящий тот факт, что за отдушины с женским полом и
зачисткой Дна юнлинга никто не пожурил и не наказал. Брапар не
рвался в лидеры. При всей своей обширности умений он честно служил
Ордену Джедаев, ища себе место повольготнее, именно ища, а не
вытесняя других. Всего лишь чуть больше наглости и настойчивости в
достижении своих скромных желаний в рамках задававшегося орденом
вектора развития.
А сейчас он верил в успех, ибо это один из
верных способов на самом деле достичь его. Никакой
пошаговой инструкции, конечно. Как говорят в Ордене Джедаев – Сила
ведёт. Вот только мастера и наставники из каких-то соображений
умалчивают, что направление задаёт сам чувствительный к Силе. А кто
не может или не знает, те тупо плывут по течению, не забивая голову
излишними мыслями и пустыми чаяниями.
- Хорошо, сынок… Расскажешь, как ты живёшь? – попросила Лили,
чтобы скрасить ночь до утра за разговором с сыном, а не
осточертевшим ошмётком Тома Марволо Реддла.
- Конечно! У меня после поступления в Хогвартс наконец-то
появились друзья, мама, как у кузена Дадли. Пусть Рон тот ещё
лентяй, а Гермиона заучка высшей пробы, но они же ещё дети и
восприимчивы к воспитанию. Ой, мама, а ты помнишь что-нибудь
сокровенное о своей сестре? Мне скоро возвращаться к Дурслям, и я
бы хотел вызвать тётю на серьёзный разговор, никак не пугая её
применением магии.
- Детям запрещено колдовать на каникулах, сынок, - лукаво
улыбнулась Лили. – Я много компрометирующего помню. Тебе вряд ли
рассказывали подробности свадьбы Дурслей… Эм, нет, пожалуй, это
оттолкнёт от разговора. А, вот, слушай: там-там, та-та-там, пых,
там-там… - женщина напела мелодию и потом рассказала про волшебный
чайник, который издавал её всякий раз, когда кто-либо проходил
мимо. Нечто сродни музыкальной шкатулки. Девушка сама зачаровала
его на четвёртом курсе Хогвартса и привезла домой на каникулы
порадовать родителей, души не чаявших в младшей дочери.
Как-то так вышло, что о своей жизни рассказывал вовсе не сын, а
его мать делилась своими воспоминаниями, постепенно осваиваясь с
«воображением» кое-чего в зеркале Еиналеж, заполняя черноту
красками из миновавшей жизни. Сейчас у неё были силы на это. И
напоследок мама спела сидящему перед ней сыну колыбельную: