— Какую?
— Хм… Его друзья иногда балуются… М-м-м… подобными веществами…
— Так себе парень, — задумчиво смотрю на Алису. — И друзья так себе…
— Ну… — она тяжело вздыхает, отхлебывая чай.
— Что дальше было?
— Дальше, — осторожно опускает пустую кружку на пол рядом с диваном. — Он… Я… Май посмотрел мне в глаза и поцеловал.
— А потом?
— Ничего не помню, — растерянно пожимает плечами Алиса. — Совсем ничего. Я вообще очень забывчивая стала в последнее время.
— Очень? — криво улыбаюсь. — С тех пор, как познакомилась с парнем?
— Да, — ошарашено смотрит на меня. — Откуда… вы…
— Оттуда.
— Нет! Мне нужно понимать, что происходит, — неожиданно жестко произносит девушка.
— Ты встречаешься и живешь с вампиром, — неопределенно пожимаю плечами, тщательно следя за реакцией. — Неужели твой благоверный не предупредил тебя?
— Вы издеваетесь?! — восклицает возмущенно. — Неужели нельзя серьезно разговаривать?
— А что тебя удивляет?
— Вампиров не существует. Или вы всерьез думаете, что я поверю в эту чушь? — говорит грозно, а у самой стоят слезы в глазах.
— Думаю, что нет…
— Тогда почему? — перебивает она. — Вам нравится издеваться?
— Ни в коем случае. Ты спросила — я ответил. Все. А теперь сама решай, подходит тебе такая правда или нет. Укус на шее есть, отпечатки зубов там явно не собачьи. Выводы делай сама.
— Я, пожалуй, поеду домой. Где мой телефон? Нужно вызвать такси.
Алиса берет джинсовку и сосредоточенно проверяет карманы.
— Не самая хорошая идея, — встаю и поднимаю ее смартфон с пола, — Бери. Он выпал из кармана.
Она удивленно смотрит на гаджет, не решаясь взять его.
— Мне нужно домой, — Алиса протягивает ладонь, зевая при этом.
— Ложись спать, завтра поедешь. Ты сейчас слишком слаба, — подаю упавший плед.
Алиса заторможено следит за моими движениями. Выход из чар вампира происходит волнообразно. Излишняя бодрость сменяется сном. Ничего, к утру она должна полностью прийти в себя.
— А вы…
— А я на кухне лягу.
Примерно тысяча семисотые годы. Испания.
Горящая в углу письменного стола свеча отбрасывает причудливые блики на оконное стекло. Тишина такая, что можно уловить едва различимое потрескивание фитиля.
В сотый раз пробегаю глазами по листку бумаги, исписанному ее рукой. Взгляд то и дело останавливается на отдельных словах «любимый», «нежный», «мой». От последнего «мой» кровь вскипает в жилах, затуманивая разум. Я готов покорить самые высокие вершины и продать душу самому дьяволу, только бы слышать это наяву.