В зале суда справедливость и правда совпадали далеко не всегда, и Ковальски не видел смысла в том, чтобы разоблачать очевидно лживые измышления Ноулза. Он считал минуты до того момента, когда на Ноулза надели наручники, он был арестован и уведен навстречу своему приговору, который, как надеялся Ковальски, будет пожизненным.
В тот день, когда Ноулз признал себя виновным в федеральном суде, Генри приехал на автозаправочную станцию «Хадсон ойл» с круглосуточным магазином, находящуюся на дамбе через залив. Теперь он учился управлять этой станцией и скоро впервые в своей взрослой жизни он станет кем-то важным.
Когда его отец продал свои доходные дома на Херндон-авеню, Генри переехал в трейлер неподалеку от дома отца в Теодоре, где Бенни отбрасывал тень на все, что делал или говорил его сын. Но теперь Генри уехал оттуда. Он оставил свою нынешнюю жену и переехал к Дженет Дим, женщине старше себя, которая управляла пятью автозаправочными станциями «Хадсон ойл».
В то утро на станцию приехала вереница полицейских машин. Агенты ФБР сковали руки Генри за спиной, зачитали ему его права и отвезли в центр Мобила. В джинсах, футболке и темных очках, с зализанными волосами он был похож на зеленого юнца, которого арестовали за кражу из магазина. Федералы передали его властям Мобила, и те предъявили обвинение в убийстве. Он был потрясен тем, что все это происходит с ним в этот самый лучший момент его жизни, и шел вперед, спотыкаясь, со скованными за спиной руками, словно во сне.
Бенни прекрасно понимал, что́ ждет его младшего сына. Схватившись за сердце, он крикнул, что Генри невиновен и что все это сговор. Этим криком Бенни не просто давал своему сыну понять, что они с ним составляют единый фронт и должны держаться вместе. Он также защищал себя, своего зятя, остальных членов Клаверны и даже Соединенные Кланы Америки.
Бенни считал, что, поскольку он один из руководителей Соединенных Кланов Америки в Алабаме, а его сын является одним из руководитей Клаверны 900, они заслуживают всемерной финансовой поддержки со стороны СКА, а также моральной поддержки самого Роберта Шелтона. Однако на дворе стояли уже не 1960-е, когда члена Клана, убившего чернокожего, часть общества чествовала и прославляла, хотя другая гневно осуждала. Наступили новые времена, когда тесных связей с возможным убийцей черного юноши следовало сторониться.