– Хорошо, что не пятьдесят…
– … чтобы поддержать в другом человеке искру жизни. Эти десять любящих энергий достигнут колбы, отфильтруются, произойдет реакция и…
– А если человека никто не любит? – не слушая сына и думая уже о чем-то своем, волнующем, говорила Анна Федоровна.
– Ну, кто-то же должен умирать. Это – как естественный отбор, только уже на научном уровне, на ступень выше. Там – в природе – выживает сильнейший, здесь – можно так сказать, – любимейший, а поэтому лучший.
– За счет других… Ничего себе лучший! И ты тоже хорош – такую машину придумал, чтобы кто-то мог жить вечно, а кого-то – в землю, в белых тапочках!..
– Мама, ты как ребенок, ну что такое «вечно»?! Ну, десять, двадцать лет прибавится, а может, и пять, и год – на сколько энергии хватит – все сугубо индивидуально – все от организма пациента зависит. А этим десяти выброс энергии никак не повредит – это, как кровопускание, – даже для здоровья полезно, правда, если не злоупотреблять. Главное, чтобы любовь была.
– Где ж ее взять-то, столько любви?!. – женщина вздохнула и, не отрывая глаз от таинственного чертежа, задумалась.
– Ну, взяли же сегодня! Привезли человека – плохо стало на свадьбе внука.
– Старик что ли?
– Да нет – шестьдесят четыре. Состояние плохое. Осмотрели – инфаркт, причем уже второй. Перевеселился. А приехал, как был на свадьбе – со всей родней – жена, дети, внук с молодой женой. Все нервничают, беспокоятся. Мы видим – плохо дело – не вылезет. А у меня аппарат в лаборатории стоял в клинике – я его месяц, как закончил, но все боялись его испробовать, да и как-то не складывалось испытать. А сейчас главврач видит – выхода другого нет, ну и предложили, в общем…
– Что? – подняла на него глаза мать.
– Рискнуть. Родным не из чего было выбирать – худший исход был один, время шло, а альтернативу могли предложить только мы и только такую – все остальное уже бесполезно было. Ну, они расписку сразу написали – что берут всю ответственность на себя, и – в очередь к аппарату. И, ты представляешь, мам, ожил, оклемался, в себя пришел, только вот не знаю – надолго ли. Теперь операцию будут делать – сам Сан Саныч, главврач, возьмется за него. Но главное – итог! Понимаешь – ни сердечно-легочная реанимация, ни электрошок – ничего не помогало. Человек был на грани, почти за гранью. А тут – сразу очнулся – даже цвет лица нормальный стал! – с воодушевлением рассказывал Кронин.