Создавалось ощущение, что я иду по минному полю, а вокруг меня с неведомой периодичностью одна за другой взрываются бомбы. Ну не может так не везти! За черной полосой всегда идет белая. Конечно, если это не лошадь.
– С чего бы? – ощутимо трясло, но я шла наперекор, потому что никто не может указывать мне, как жить. – Если вас не устраивает качество моей работы, увольняйте, но на этом все.
– Ты, верно, детка, не понимаешь моих возможностей. Я могу сделать так, что во всей столице для тебя не найдется работы. Даже унитазы мыть не возьмут. Но я ведь предлагаю по-хорошему.
– Вы предлагаете мне продать свою жизнь. Обменять свободу на горстку бумажек. Вы серьезно считаете, что все в этом мире можно купить?
– Все-таки не хочешь по-хорошему. Отлично. Мой сын нужен мне рядом со мной любой ценой. Как думаешь, как быстро он отвернется от тебя, узнав, что ты нищенка и воровка?
– Я не воровка! – кулаки сжимались от едва сдерживаемой ярости.
– А не докажешь. Скажу, что ты украла из моего дома драгоценности. – Голос ее стал не в пример холоднее. – Или ты сейчас все-таки возьмешь деньги и скроешься из города, навсегда оборвав все связи со Славочкой. Так что?
Подойдя ближе, широко улыбнулась. Эта женщина просто не понимала, что я никоим образом не могу повлиять на ее сына. Она не отступится и наверняка проделает все то, что обещала.
– Да, конечно.
Страх прокатывался по венам, обволакивал душу, душил, но слезы сдержать удавалось. Она не увидит ни единой капли. Такая же снобка, как и остальные. Деньги затмевают разум. Такие, как она, всегда втаптывали детдомовцев в грязь, но ей я не позволю. Я уже выросла и могу постоять за себя.
Колье, спрятанное под платьем, легко расстегнулось и легло на столешницу.
– Можете забрать вот это. На нем как раз мои отпечатки. Даже утруждаться не придется.
Ужас клокотал, оковывал, нашептывал черные мысли. Дверью я хлопнула от души и уже не слышала, что там говорила начальница мне вслед. Здесь я определенно больше не работала – знала, не вернусь никогда. После такого не возвращаются.
Сколько гуляла средь пустых улиц, которые омывались холодными каплями дождя? Не знаю.
Почему-то до боли хотелось снега и мороза. Так, чтобы боль душевную заменить физической, чтобы пальцы горели от холода. Хотелось выть.