Недолго думая, я прошла в кабинет, бросив пуховик на свой рабочий стол. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы перевести дух и настроиться на деловой и очень проницательный, непоколебимо-уверенный лад.
Переобувшись в туфли «для особых случаев» на высоком и очень неудобном каблуке, поправив прическу, которая успела за долгую дорогу превратиться в мое обычное состояние волос, а именно, беспорядочный веер, я поспешила наверх. Простояв какое-то время у лифта, показавшееся мне вечностью, и окончательно осознав, что успею постареть, пока дождусь его, поспешила вверх по лестнице на последний этаж. Я удрученно понимала, что снова вспотею, и привести себя в порядок будет уже негде, но опоздать еще на пару десятков минут чревато очень плачевными последствиями. Которые в канун Нового года могли привести к краху и последующему увольнению. Подобной «роскоши» я не могла себе позволить ни под каким предлогом.
Осторожно приоткрыв дверь зала для аудио конференции в крупных масштабах, я несколько расстроилась. Привычная атмосфера. Ни одного немца в шортах. И волынка не поет. Что это за корпоратив? Скорее похоже на сухой фуршет.
Зал, обычно пустовавший, сейчас переполнен народу. Шикарные платья, дорогие костюмы и холеные лица мелькали кругом, заставляя меня нервничать еще больше, и понимать – я тут лишняя.
Запах шампанского и копченой колбасы витал в воздухе, и я, очарованная ароматом еды, поспешно двинулась к столу в надежде, что набью пузо до отвала. Не зря же скидывались всем отделом!
– Ты где была? – спросил мой начальник, когда я поравнялась с ним, не заметив, что он стоит у аппетитных закусок. Мой босс – старый дядечка, в-целом, милый на вид, но с отталкивающим характером и противной лысиной. Его бы я точно не хотела видеть сейчас. Зачем я вообще пришла работать в эту фирму?!
– Херр Браун, пробки! – я виновато развела руками, пытаясь оправдать свой поступок.
– Вышла бы пораньше! – возмущался он. – Такой важный день, а ты опаздываешь! Ну-ка быстро на сцену! Все тебя ждем! Не начинаем!
– Зачем? – наигранно возмутилась я в надежде, что он забудет о том «приговоре», что удостоил приводить в исполнение именно мне.
– Речь, дорогая! Речь! – он отобрал у меня тарелку и, подтолкнул в спину в сторону сцены.
На другом конце зала я увидела Алену. Она помахала рукой, стоя в компании неизвестных мне людей. Я приветственно кивнула и, глубоко вздохнув, прошла к сцене, казавшейся мне сейчас эшафотом.