— Ах, какая же вы у меня! — светилась искренним счастьем Мариса. Ладно, привыкнет ещё по имени обращаться, не до того сейчас.
— Тридцать восемь, говоришь? Отлично сохранилась, спасибо. — У меня вдруг промелькнула одна мысль. — Мариса, а сколько у вас люди живут вообще?
— Так кто как, госпо… Шеня. Маги и по пятьсот лет, а простые люди по двести, и то если богам-многим угодно будет.
— А-а-а… Вот оно как. А ты сказала, что сама только недавно до «девиц» доросла?
— Ну да, в тридцать восемь же совершеннолетие отмечают. Ох ты ж, божечки-многие, и у вас же через неделю уже! Вот счастье-то, вот праздник-то будет!
Теперь всё встало на свои места. То ли время здесь по-особому шло, то ли года по-другому считали, но если делить страшные цифры на два, то очень даже натурально всё выходило. Марисе по земным меркам двадцать лет, и десять из них она за моим бесчувственным телом ухаживала. А мне, стало быть, на днях девятнадцать стукнет, чему как раз отражение в зеркале и соответствовало.
А что, такой расклад мне даже нравится!
Ну, такую красоту неописуемую сам бог велел выгулять.
— Веди меня, добрая Мариса, знакомиться с вашими расчудесными краями будем. — Я решительно подцепила румяную сиделку под локоть.
— Желаете в сад прогуляться, Жш-шеня? Ай, и славно же там сейчас, вот воздухом и подышите!
— Желаю!
Можно подумать, тут в комнате сплошь выхлопные газы. Окна высоченные, все нараспашку, лёгкий тёплый ветерок чуть тревожит занавески. Это здесь лето сейчас, наверное? Я-то не сразу сообразила, что засыпала в сыром питерском декабре.
Из моих покоев — а как иначе назвать спальню с отдельной гардеробной и даже бассейном? — наружу вёл широкий светлый коридор с множеством дверей. Запоминая на всякий случай путь, я неторопливо спустилась по парадной лестнице. Дом оказался очень большой, прямо дворец какой-то. Да и интерьер соответствующий: вазы, портреты в золочёных рамах, причудливая резная мебель. Но, к чести хозяев, надо отметить, что всё подобрано со вкусом, выдержано в едином стиле.
Периодически мне встречались люди в униформе, и все как один вели себя одинаково: застывали столбами, затем слегка кланялись, прижав руки к сердцу. Особо впечатлительные шмыгали носом. Нет, завтра разберусь, за кого это меня тут принимают. А пока буду наслаждаться летом.