Я застонал, морщась и задавливая утробное рычание.
– Вот же ж гадство какое! – вырвалось у меня. Снова бедная Лиза
одинока, снова жизнь кувырком… – Сколько ж можно!
– Да вообще! – тонко поддакнула «Росита».
Мы вошли в лабораторию. Тело Боуэрса успели унести, лишь на полу
белел страшненький рисунок – меловой контур. Последний из оперов,
хмурый, набычившийся мужчина средних лет, остриженный под
новобранца, вполголоса допрашивал заплаканную Пухову.
– Итак, он подарил вам кольцо примерно в восемь тридцать, –
настойчиво бубнил он.
– Да… – вытолкнула Лиза уставшим и безжизненным голосом. – Лит…
Его не было целый месяц, а в субботу он вернулся из отпуска.
Позвонил вечером… ну, и мы договорились встретиться сегодня утром…
Прямо здесь, на работе.
– А позже? – приставал следователь. – Позже вы виделись с
убитым?
Женщина закрыла глаза, зажмурилась крепко, но слезы все равно
покатились.
– Да… – всхлипнула она. – Где-то в полдесятого… На втором этаже.
Лит был какой-то… очень задумчивый. Мне даже показалось, что он
расстроен. Или напуган… Но я тогда ни о чем его не спрашивала,
просто сказала, чтобы приходил к нам на чай, девчонки пирожки
принесли, он их любит… Любил… А Лит… Заверил меня, что придет
обязательно, только сначала кое-что проверит, и придет. Если
дословно… Он сказал: «Я должен кое в чем убедиться». И… И всё. Лит
ушел. Больше я его не видела… Живым…
Я сжал зубы, неприязненно глядя на опера, и тут милицейский чин
реабилитировался в моих глазах: накрыл своей пятерней безвольную
Лизину ладонь, и сказал, тихо, но жестко:
– Мы обязательно найдем того гада! Обещаю вам.
Пухова слабо улыбнулась и кивнула, моргая слипшимися
ресницами.
– Товарищ Векшин, – Марина обратилась к оперативнику строгим
официальным голосом, – вы просили информацию по сотрудникам…
– Да-да, товарищ майор… Слушаю вас.
«Росита» кивнула.
– Первыми на работу вышли Валентина Кибрит, наша буфетчица, и
Зинаида Знаменская, уборщица. Затем пришли еще восемнадцать
человек… Впрочем, двое из них явились уже после одиннадцати. Вот
список.
– Ага… – хищно протянул Векшин. – Вайткус… Вэ Корнеев… Я
Корнеева… Ядвига? Ага… Киврин… Панков… Почкин… Пухова… Спасибо,
товарищ майор. Будем искать!
Вторник, 8 декабря. День
Центральная Атлантика, борт «Ка-29»
7-я оперативная эскадра оставила за кормой многие мили студеных
морей, тяжелые свинцовые волны и суровый посвист ледяных ветров.
Нынче вокруг синели теплые воды.