О, черт, сколько лет, сколько зим.
Давно!
- Женька, привет! Так это тебе
сегодня Вася звонила? Конечно, помню, ну, как ты?
- Я хорошо. Слушай, у меня есть идея.
Если тебе, конечно, понравится. Я сейчас одеваю Пашку, это мой сын.
Потом сажусь на автобус и еду на площадь с памятником. Наш
памятник, помнишь? Ты подходи с дочей. Погуляем, поболтаем. Уже
почти лето!
Действительно, лето. И мысль
дельная.
Марка не гуляла нормально еще ни разу
с начала мая. Действительно, пора бы выползти. Правда, надо
собраться и встретиться. Нельзя всю жизнь прокисать между домом и
магазином. Ева соглашается. Маринка тоже.
Как только Ева открывает шкаф с
одеждой, у нее начинает гудеть в голове. Глаза закрываются сами.
Уууоп! Куклу опрокинули на спину, глазки – закрылись! Ууууоп!
Никуда не ходи. Дома спи.
Ева заплескивает в желудок огромную
кружку растворимого кофе пополам с энергетиком. Состояние «Уоооп,
кукла закрыла глазки!» ей привычно. Она научилась преодолевать,
если очень надо. Вот сейчас – надо очень. Закисли совсем.
И вот две женщины, не сказать, чтоб
юные, но далеко не развалины, сидят на скамейках возле варварски
роскошного фонтана.
Сидят они, словно на тарелочке. Много
солнца, смеются звонками трамваи, летают ветерки.
Марка балансирует на парапете среди
ледяных капелек, держится за Пашку. Он тоненький, темноволосый,
нежный лицом. Монгольский разрез глаз – пацан удался весь в маму.
Уже успел где-то загореть. Пашка очень внимательный юноша. Марка
немедленно попадает под его опеку. Можно просто наблюдать.
Вдоль парковой дорожки наставлены
скамейки, и голуби проходят мимо дозором, ожидая людей с булочками
и семечками.
- Твой ребенок такой загорелый. Ты
его возила на юг? - спрашивает Ева.
- Не, он от природы смуглый. Да я же
чурка сама - отвечает Женечка. - У меня мама бурятка. Батоева.
- А? Погоди... она же русичка у тебя,
я помню что-то такое. Хотя да. О чем это я.
- Она доктор наук - говорит Женечка.
- Она знает наизусть более тысячи русских частушек. Вот такая у
меня мама.
- Хорошая мама, да?
- Да.
Пашка пытается поднять на руки
строгую беленькую Марку. «Ты меня уронишь!» - отталкивает его
Марка.
- Просит сестру или братика -
поясняет Женечка.
- Не, моя не просит - говорит Ева. -
Но я бы не смогла второго. Я такая мать... сомнительная.
- Да почему - Женечка разворачивается
к Еве и даже взмахивает рукой. - Она у тебя вполне счастлива!
Сытая, одетая, веселая. Ты слишком требовательна к себе.