–
Благодарю, братец!
Федор вскакивает.
–
Бывай, барин!
Ишь, как припустил! Деньги карман жмут. Гадом буду, за
выпивкой полетел. Про ротного говорил с завистью, губами чмокал.
Водку солдатам не продают, но самогона в селе завались – санитары
говорили. Я с ними дружу, как и с сестрами. Славные барышни! Мундир
мой постирали и отутюжили, сейчас он на мне. Денег не взяли, хотя
предлагал. Грех с защитника Отечества. Федор глазом не моргнул. Для
него я барин, с него денежку содрать – благое дело.
Снимаю фуражку и кладу на лавку. Солнце припекает. На дворе
май пятнадцатого года. Тысяча девятьсот… Погоды отличные. Живи и
радуйся, если б не война. Но она не та, что в моем мире. Поначалу
думал, что угодил на Первую мировую. Попросил газеты, мне их
принесли. Глянул – и понял. Почему? Орфография другая. Нет буквы
«ять», фиты и «и» десятеричного, в окончании слов отсутствует
твердый знак. В моем мире орфографию реформировали большевики,
здесь обошлось без них. На российском престоле не Николай под
номером два, а Мария третья. У нее на днях тезоименитство было,
газеты по этому случаю елей лили. Но не все. Либеральные
показательно отмолчались. Не все ладно в государстве
российском…
В
имении, где разместился лазарет, нашлась библиотека, в ней –
«История России с древнейших времен». Автор – Соловьев.
Проштудировав ее, я нашел развилку. Не было здесь Петра I. Царевич
имелся, а императора не случилось – погиб в противостоянии с
Софьей. Как в моем мире поскакал в Троице-Сергиев монастырь, но не
доехал – нарвался на стрельцов. «Кому-то под руку попался каменюка.
Метнул, гадюка, и нету Кука…» Камней не было, конечно, но пищали у
стрельцов имелись. Ночь, непонятные личности на рогатки прут… Залп
– и не стало Пети. Софья обвинила во всем немцев. Дескать, плохо
влияли на царевича, на бунт подбивали. Ближнее окружение Петра
пошло на плаху, Лефорт – первым. Нарышкиных, родню Петра, сослали,
Софья осталась регентом при больном брате Иване. После его смерти
села трон. В этом мире она прожила 66 лет – на двадцать больше, чем
в моем. Ну, так там она в заключении пребывала – братец
определил…
Оказалось, что для реформирования страны не обязательно
уничтожать население собственной страны, как то делал Петр.
Историки сочинили много небылиц, а граф Толстой, который Алексей,
воспроизвел их в романе. Дескать, глядите: какой царь был! Лапотную
Русь преобразовал! Одна современная армия чего стоит! Как будто
полков иноземного строя до Петра не имелось. И театр был. Брить
бороды да полы кафтанов резать ума много не надо. В этом мире
реформы проводил фаворит Софьи, Голицын, человек умный и
образованный. При Петре он окончил жизнь в ссылке, а вот при Софье
развернулся. Как и в иной истории в Россию потекли ученые из
Европы, появилась современная промышленность и наука. В России
делали ружья и лили пушки, полки иноземного строя вытесняли
стрельцов. А вот преклонения перед Западом не случилось, в
европейские дела Россия не лезла. Для начала разобралась с Крымом,
затем – с турками. Потом пришел черед Польши. К девятнадцатому веку
границы России мало отличались от тех, что имелись в моем мире.
Победоносными российскими армиями командовали Румянцев и Суворов,
Кутузов и Багратион.