– Мне довелось многое
повидать.
Кивает. Похоже, я вырос в ее
глазах.
– Каким вы видите свое будущее?
Умная девочка! Другая б стала охать и
просить рассказать о пережитом. Эта ж сразу к делу. Гены…
– Оно простое. Я врач, и мое
призвание оперировать.
Звучит пафосно, но здесь этого не
стесняются. В ходу громкие слова и проявление чувств. «Давайте
восклицать, друг другом восхищаться. Высокопарных слов не стоит
опасаться…»[4] Талантливый поэт еще во
времена СССР почувствовал уходящую из общества искренность и
призвал вернуть ее. Не услышали. В мое время отчуждение между
людьми стало обыденностью. Даже между родственниками, если ты,
конечно, не миллионер, а родня рассчитывает на
наследство.
– Вам следует поговорить с отцом. Вы
ему понравитесь.
Не ошибся: у девочки хватка. Миша
прав: у Поляковых на меня планы.
– При удобном случае.
– Он представится завтра. Приходите к
нам в семь часов вечера. Будет маленькое семейное торжество, вас
будут рады видеть.
Попался! По лицу Лизы видно, что
возражать бесполезно.
– Непременно буду.
– Слово офицера?
– Зауряд-врача.
– Это то же самое. До завтра,
Валериан Витольдович! Проводите меня!
Подчиняюсь. Усаживаю барышню в
коляску, а сам остаюсь на мостовой. Лиза смотрит удивленно.
– Садитесь, подвезу!
– Благодарю, но я прогуляюсь. Вечер
больно хорош.
Поджимает губы – не понравилось. А
вот не надо меня строить!
– Оревуар, мадмуазель!
Прикладываю ладонь к фуражке.
– Не забудьте, завтра в семь! Трогай,
Фрол!..
Укатила. Неспешно шагаю по улице. А
вот и гостиница. Первым делом в ресторан – проголодался. Кормят
здесь изумительно. Заказываю окрошку, рябчика в брусничном соусе,
бокал бордо. Не хватает только ананаса. Как там у поэта? «Ешь
ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!» В
моем мире эти слова оставались актуальными со времен революции.
Рябчик – это дорого. Здесь он дешевле курицы. Ту нужно растить, а
рябчик кормится сам. И никой химии! От того и вкусен рябчик
невероятно. Мне нравится этот мир. Не из-за еды, конечно, но и с
ней тоже. Люди здесь искренние, даже не любят тебя явно. В моем
мире гадили исподтишка…
В прекрасном настроении выхожу в холл
гостиницы.
– Ваше благородие! – окликает портье.
– Вам письмо. Просили передать.
Подхожу к стойке. Портье протягивает
запечатанный конверт. На нем красивым почерком с завитушками (любят
их здесь) выведено: «Господину Довнар-Подляскому». Это что? Поляков
прислал приглашение? Вскрываю конверт, достаю листок,
разворачиваю.