- А вот и моя сестрёнка! Явилась-таки.
Хлопнула дверца такси, и ожидаемо подвыпивший братец направился
ко мне по свеженасыпанным сугробам. В предзакатных сумерках
Коленька выглядел даже прилично: чёрное кашемировое пальто
распахнулось, на шее болтались хвосты шерстяного шарфа, а красные
от недосыпа белки глаз и нездоровая серость лица почти незаметны
стороннему наблюдателю. Но меня не обманешь, я-то знаю, куда
смотреть.
- Неужели у моей такой занятой приёмной сестрички нашлось время
прийти на поминки? – продолжил Николай, отмахнувшись от супруги –
бледной усталой блондинки, закутанной в чёрный платок. Та пыталась
поддержать его, но братец не принял помощи. Взмахнув руками, он
поскользнулся на ледяной корке, лишь чудом удержавшись на
ногах.
- Я их и организовала, – сквозь зубы бросила я, отвернувшись от
брата. – Ты бы знал, если бы удосужился ответить хоть на одно
сообщение.
- Простите великодушно, Агата Владимировна! Был крайне увлечён
одним важным делом: скорбел по родной матери. – Николай
издевательски поклонился, небрежно опёршись рукой на мамин
памятник.
С трудом сдержав брезгливую мину, готовую вот-вот появиться на
губах, я отступила от него подальше. Мерзавец! При маме он никогда
не смел и слова сказать о том, что я приёмная в семье Алеевых, хоть
за глаза всегда подтрунивал. Теперь же, после её смерти он больше
не сдерживался.
- Гости уже уехали в ресторан, – сухо сказала я, пытаясь
сохранить хотя бы видимость приличий. – Со всеми пробками мы будем
там через час. Прощайся, а я жду у ворот.
Напоследок коснулась высеченной в граните эпитафии: «Сильнее
смерти только память». Слишком мало времени у нас было в последние
годы, а теперь и вовсе его не осталось. После гибели отца десять
лет назад – его сбил пьяный водитель – я взяла на себя заботу о
маме. Её безутешное горе обернулось нервным срывом, перетёкшим в
затяжную депрессию. Она не могла спать, работать, да что там, она
жила с огромным трудом. И мне, семнадцатилетней девчонке, пришлось
выйти на первую работу. Это было тяжёлое время, но я не позволяла
свесить лапки и начать жалеть себя: бесчисленные счета за врачей и
лекарства приходилось как-то оплачивать, иначе вместе с папой я
потеряла бы и маму.
Так я и жила: с раннего утра мыла офисы в бизнес-центре, потом
выходила на основную работу в магазинчик цифровой техники, где
хваталась за любые внеурочные смены, а вечером слушала лекции в
универе, куда с трудом поступила на заочное. Экономическое
образование я получила не для галочки. Сменив с пяток работ, чудом
удалось устроиться в крупный нефтеперерабатывающий холдинг на самую
простецкую должность в отдел финансов. Выкинуть меня из карьерной
гонки никому так и не удалось, хотя многие и подсиживали, и
откровенно посмеивались. Ну куда девчонке тягаться с важными
дядьками в пиджаках? Но когда я возглавила отдел, в свои двадцать
шесть став самой молодой в руководящем составе, никто уже не
смеялся. Жаль только, что деньги, которыми я усыпала маму, не
помогли вылечить слишком поздно диагностированный рак.