Я понимаю отца. Может быть не совсем принимаю, но мы мужчины, мы
так мыслим. Женщинам трудно понять наши мотивы.
— Отец говорил, чтобы я никогда не оправдывался, — я смотрю на
мамино поникшее лицо и продолжаю, — и признавал свои ошибки сразу
же. Наверное, по такой логике, я бы ещё добавил, что не нужно
давать обещаний, которых не можешь выполнить. Поэтому я не буду
тебе обещать, что всё будет точно так, как хочешь ты, — мама
продолжает внимательно меня слушать, — но я могу тебе пообещать,
что я сделаю всё, что в моих силах. Это всё, что я сейчас могу.
Наверное, тебе этого не достаточно, но...
— Мне достаточно, сынок, — мама слегка улыбается, сквозь
переживания и берёт меня за руку, — ты у меня такой доблестный и
храбрый. Я тобой всегда гордилась, горжусь и буду гордиться, — она
кладёт мою ладонь между своими и крепко сжимает, — прости
материнское сердце за излишние переживания.
— Всё хорошо, мам, — второй ладонью я накрываю её руки, — я тебя
понимаю.
— Ну что вы там так долго? — на кухню внезапно заходит отец и
видит нас, — всё время так долго кушаете.
Мама быстро отпускает мои руки и делает шаг назад. Отец
недовольно смотрит на нас.
— Мы уже закончили, — говорю я.
— Опять ты с ним сюсюкаешься? — грозно спрашивает отец, — ему не
пять лет, Кать.
Мама молчаливо отводит глаза в пол. Я следую её примеру. Она
уважает отца и дорожит им, хоть и не понимает порой его
принципов.
— Пошли, — он зовёт маму, — поговорить надо.
Она молчаливо уходит за ним и я остаюсь наедине с собой на
кухне. Сейчас два часа дня и я совершенно не знаю, чем себя занять
оставшуюся часть дня.
Внезапно, на кухню заходит тётя Клава.
— Илюша, ты поел? Вкусно было? — слегка улыбаясь, спрашивает
старушка.
— Да, спасибо большое, — я искренне благодарю её.
Я хочу выйти из кухни и наконец, полностью осмотреть дом. Ведь
мама сказала, что это очень старый дом наших предков. Но тётя Клава
меня останавливает.
— Вот и хорошо. Я думаю, пора тебе бинты поменять, — она
проходит к раковине и набирает воду, — обработать ожоги.
Ожоги? Ах да, отец ведь сказал, что на мне загорелись доспехи в
прошлый раз. Вот почему руки так сильно болят.
— Хорошо, — соглашаюсь я, — где это лучше делать?
— Пройти в свою комнату, пожалуйста, — отвечает женщина, — я
сейчас приду к тебе.
Я делаю, как она говорит. Захожу в комнату и ложусь на кровать.
От расслабления мышц всего организма они начинают жутко ныть. Я
тыкаю пальцем в мышцы ноги, руки и груди. Они будто каменные. Мышцы
настолько забиты, что вообще не расслабляются. Сколько же я
тренировался практически до потери сознания, чтобы они стали
такими? И что я вообще делал помимо тренировок? Ведь вероятно, что
я только и делал, что тренировался и отдыхал.