«Я от танцев еще при прежнем правлении устал», - говаривал, бывало,
папенька, удаляясь в курительную.
Элиза не хотела портить себе настроение. И так скоро свадьба всю
жизнь испортит. Она только тихонько вздохнула.
- Дорогая, не придавай женитьбе большого значения, - как будто
услышала ее мысли графиня, - ничего не изменится. Будешь так же
танцевать на балах, кокетничать, обсуждать новости и заниматься
благотворительностью... Или чем ты там занимаешься?
- Простите?
- Детка, послушай старую бабку. Трагизм не красит милое личико, а
Петр, или, как ты его называешь – Пьер - не чудище из сказок. Может
быть, у вас все сладится. Может быть -нет. Но если ты заранее
решишь, что свадьба – конец света, так и будет. – Графиня
пристально посмотрела на Элизу и грустно усмехнулась. - Или ты
собралась демонстративно пострадать, а потом, так и быть, снизойти
до навязанного судьбой жениха? Чтобы он тебе всю жизнь был
благодарен?
Элиза остолбенело молчала. Не таких слов она ожидала от пожилой
светской дамы. Тем более что та, в общем-то, угадала.
- Зря, - веско заключила графиня. – Любить мужа не обязательно,
но от уважения еще никому не стало хуже. И, кстати, подумай, ему-то
есть, за что тебя уважать? - старуха захлопнула веер и всем видом
продемонстрировала, что разговор окончен.
Элиза пробормотала что-то невнятное и отошла. А что еще
сделаешь? Не спорить же с выжившей из ума бывшей фрейлиной бабушки
Императора…
Элиза шла по залу, улыбалась знакомым и слушала отголоски
разговоров, выбирая, к какой группе присоединиться. Разглядывая
собравшееся общество, Элиза встретилась глазами с княжной Ниной
Гагариной, давней подругой-соперницей. Не обойдется без очередной
колкости, без удивленно-наивного вопроса: «Дорогая, а где же
Пьер?»...
Соревнование в остроумии окончательно испортит вечер.
Элиза дружелюбно улыбнулась Нине и не стала останавливаться.
Она вышла из бальной залы в неожиданно безлюдный коридор, сделала
несколько шагов...
Крик. Сгусток боли, недоумения и страха.
Вихрь. Не бывает смерчей в стенах гетенбергской ратуши, не может
быть, показалось!
Еще один крик. Знакомый, родной голос – торжество, боль, отчаяние –
все вместе.
Отец?! Что...
Элиза не поняла, как оказалась в той гостиной. Наверное, бежала,
ломая каблучки, и грянулась в тяжелую дверь всем телом, чтобы
скорее открыть... Или нет? Или мгновенно шагнула через несколько
коридоров и залов?