Ирден усмехнулся, блеснул веселым
взглядом и спрятал улыбку в кулак.
— Хозяютька, а мозьна я его все-таки
укусю снатяла? — Вспорхнула Зараза и перелетала на плечи к
растерявшемуся Эдгару.
Он явно не ожидал, что я соберусь его
вести вот так, на поводке.
— Можешь стукнуть его по голове.
Несколько раз, — щедро разрешила я нечисти, не обращая внимания на
едва сдерживаемые улыбки орков и Ирдена.
В общем, вот так мы и пошли.
Возглавляла шествие одна из
приставленных к Эдгару девушек. За ней — Базетог и Джерзог.
Потом шла я. Палочку и топор я
повесила на пояс, чтобы освободить руки, так что в левой я держала
цепочку, соответственно за моим левым плечом шагал пленник. На его
плечах вольготно устроилась горгулья. Место за моим правым плечом
занимал посмеивающийся Ирден. Я не совсем понимала, что его так
веселит, но на мой вопросительный взгляд он только покачал
головой.
Следом шагали трое орков. И замыкала
шествие вторая охранница.
Коридоры, по которым мы шли, были
широкие, но абсолютно пустые. Никаких украшений, зеркал или статуй,
мебели или зеркал. Лишь гладкие стены из светлого камня и
светильники под потолком. Все. Периодически встречались двери в
покои, и вот как раз они поражали красотой и резьбой. Точно такая
же вела и в ту комнату, где был заперт Эдгар.
— Интересно, что это за часть здания?
— спросила я негромко.
— Гале́м, хозяютька. — невозмутимо
сообщила мне Зараза. — Мы с тобой пелвые постолонние зенсины в
галеме кололевы.
— То есть ты знаешь, где мы?! —
глянула я на нее.
— Конесьна! Ты тиво? Это зе
амазоньки.
— Я не слышала про амазонок.
— Это же легенда, — тихонечко добавил
Ирден и придержал меня за руку, чтобы я медленнее шла.
— Ой, ну вы тиво? Сбезяли они от
о́льков. Захотели зыть свободно. Давно узе.
— Насколько давно? — уточнил
приличный дракономуж.
— Не помню. Я тогда иссе не
вылупилася. А моя бабуська маинькая быля. Навелное тысся лет
назадь. Или две тысси. Или тли тысси. Какая лазница?
— То есть местные женщины когда-то
давным-давно были орчанками? — озадаченно уточнила я.
Впереди идущие Базетог и Джерзог
чутко прислушивались к нашей беседе, но помалкивали.
— Ага. Здолово, плавда? Мы насли
амазоньков.
— Зараза, пожалуйста, постарайся
немного разборчивее говорить, — поморщилась я.
Упрямая нечисть так и не желала
произносить слова нормально, сколько я ее ни просила за все время
нашего знакомства. Правда, иногда она забывалась и от избытка
чувств переходила на нормальную речь. Когда ругалась, пугалась или
восхищалась. Во всех остальных случаях заставить ее перестать
картавить и коверкать слова было невозможно.