Да куда же делся Ник, когда он так нужен? Я вообще-то скромная переводчица, меня в такие подробности никто не посвящал! Не ответить было бы невежливо, особенно китайцам с их экзотической системой этики. Черт знает, что они решат! А что отвечать-то?
Пожалуй, именно сейчас от Гришеньки могла бы быть польза. Вот что он умеет — это лить воду и говорить много, сказав при этом мало. Но он испарился вместе с Ником.
Доброжелательно улыбающиеся Джон с Лизой наступали на меня, забрасывая вопросами, от которых я пыталась отбиваться универсальным «коммерческая тайна» и «подробную статистику надо смотреть в документах», но с каждой минутой все менее убедительно.
Вот же… Ник зараза! Так меня подставил! А я расслабилась — массаж, кофе, личный номер… Конечно, не могло не быть какой-нибудь подставы. Оставили на меня самую сложную часть, а сами…
Я еще раз тоскливо оглянулась, надеясь высмотреть темную макушку Ника, которая должна была возвышаться над бушующим в холле морем китайцев, корейцев, японцев и немногочисленных европейцев. Но вместо него…
Сначала я увидела, как все это море народу синхронно хлынуло в одну сторону. Практически в едином порыве, словно прилив, подчиняющийся власти Луны. Я так и не видела, что их позвало, но сама повернулась туда же.
Как я ни подпрыгивала, ни пригибалась, мне не удавалось увидеть, за кем же следует людское море, перемещаясь в синхронном порыве, словно единый организм. Было понятно, что кто-то спускается по широкой мраморной лестнице в центре зала — и с каждой секундой его схождения в холле становится все тише.
Только когда он сошел с последней ступеньки, люди раздвинулись, и я наконец увидела. Его. Того самого «лебедя» с рекламных видео. В белой футболке, в белых джинсах, с копной темных кудрей. Из-под дерзкого завитка, падающего на лоб, смотрели синие, как глубокое море, глаза.
Воцарившуюся тишину разорвал раскат грома — все собравшиеся разом начали аплодировать, и в звоне хлопков я не расслышала голос, представивший нового гостя конференции. Или, скорее — хозяина
Глава восьмая. Ариадна разочаровывается
Я хотела узнать у Джона с Лизой, кто же он, но их уже унесло людским потоком. Попыталась влиться в него и я, но прорваться к «лебедю» было невозможно — его обступили со всех сторон, включили камеры, направили микрофоны и яркие лампы, слепящие глаза даже издалека. Он улыбался, отвечая на вопросы, которые я не слышала — да и не поняла бы все равно, разговор шел на корейском.